Книга Московский апокалипсис - Николай Свечин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
– Ладно, Васька, – ответил ему Отчаянов. – Без тебя не начнём. Уговорил. Мало нас. Поэтому и ты спонадобишься, не бойся. Чеши в Андроновку. Мы пока подумаем, как его благородие вызволять.
– Не известно даже, куда его засадили, – подал голос Саша-Батырь. – Вернее всего, в Кремль.
– Полестель любит хвастать; может, и проболтается нынче вечером, – заметил Ахлестышев. – Чёрт! Как не вовремя! У меня такие сведения на руках!
– Кстати о сведениях, ваше благородие, – встал и вытянулся перед каторжником унтер-офицер. – Осмелюсь доложить. Срочно пишите донесение. Васька вернётся – пошлём курьером.
Эти “ваше благородие” и “вы” ясно показывали всем, что разведывательная часть теперь перешла в ведение Ахлестышева.
– Да, я сейчас же запишу, – согласно кинул Пётр. – Надо выяснить, кто такая баронесса фон Цастров. Где она собирается перейти за аванпосты, когда, с каким прикрытием. Это очень важно!
– Баронески этой, может, и в Москве уж нет, – пробурчал Саша-Батырь. – Ушла давно!
– Если и ушла, то сыщут, – уверенно сказал Отчаянов. – Много ли баб сквозь посты проходят? Главное – вовремя сообщить.
Ночью “отчаянные” попытались напасть на квартиру генерала Ларибуасьера, командующего артиллерией Великой армии. Стоянка его была обнаружена случайно. Генеральский повар купил у Голофтеева белужий балык и заплатил золотом. Степанида на этот раз довольствовалась грудинкой и от балыка отказалась… Ликвидировав товар, купец пошёл за щедрым покупателем. Тот привёл его в особняк в Малом Могильцевом переулке, хорошо охранявшийся. Голофтеев покрутился вокруг, зашёл на двор – и встретил там знакомого обывателя. Оказалось, тот служит в интересном доме дворником. Обыватель и сообщил, кто именно поселился в особняке. Человек этот был хорошо знаком Голофтееву, как регент храма Священномученика Власия: трезвый, честный, богобоязненный. И купец ему открылся. Сказал: помоги нам попасть в дом, мы тому генералу кишки на голову намотаем… Мещанин сразу согласился.
Ничего путного из их рейда не вышло. Генерал оказался осторожным. Кроме десяти человек охраны в доме жили ещё ординарцы, камердинеры и полдюжины артиллерийских офицеров. Орех был партизанам не по зубам. Как выразился Батырь: хотели триста, а взяли свиста… Прогулявшись туда-обратно впустую, они уже в Скатёрном налетели на трёх французов. Это оказались тиральеры[66]Молодой гвардии: лейтенант и двое рядовых. Зря ребята разгуливали по ночной Москве… Лейтенанта ударом кулака сбил Батырь, а солдат быстро закололи. Вардалак уже занёс над офицером тесак, но Отчаянов перехватил его руку.
– Одёжу береги.
И Батырь задушил лейтенанта. Когда партизаны потащили трупы в ближайший подвал, Пётр споткнулся обо что-то в темноте. Оказалось, в подвале уже лежал убитый кем-то француз.
– Сколько их по всей Москве распихано?
– Да, разошёлся русский человек, – вздохнул егерь. – Теперь держись!
В итоге у Ахлестышева оказался полный офицерский мундир.
Утром выяснилось, куда поместили Ельчанинова. Это рассказал, бахвалясь, граф Полестель. В Кремле две гауптвахты: Сенатская у Никольской башни и главная, что около Спасской. Но русские арестанты сидят в Оружейной палате. Это здание, только что построенное и до конца ещё не отделанное, предназначалось для музея. Экспонаты старой Оружейной палаты уже несколько лет лежали в ящиках. Так их и увезли в Вологду с приближением французов. Теперь в палате содержали подозреваемых в поджогах. В отдельную комнату в дальнем конце поместили штабс-капитана.
Ещё полковник объяснил, как ему удалось выследить резидента. Он охотился на Фигнера, но тот звериным нюхом почуял опасность и ушёл в леса. Остались его охранники и в их числе Василий Зыков. Его встретил на улице и опознал некий Лакруа. Этот негодяй до войны служил в Москве квартальным поручиком. Обер-полицмейстер поручил ему эвакуировать в Нижний Новгород важного пленного, шефа эскадрона Сен-Перна. Лакруа остался и вручил офицера французам. Теперь он находился при Полестеле в качестве соглядатая. Лакруа знал Зыкова по службе, поскольку андроновский мужик имел проблемы с законом. (Как, впрочем, и все жители этой удивительной деревни). Было известно, что немало уголовных связаны с партизанами. Вчерашний полицейский проследил мужика, и тот вывел его на укрытие Фигнера. В итоге капитан ускользнул, а его охранник попался и сдал резидента.
На вопрос Ольги, что же теперь будет с русским офицером, Полестель ответил: повесят. При аресте он был одет в партикулярное платье, значит, военнопленным не является. Если выдаст агентурную сеть – отделается тюремным заключением. Могут потом обменять на кого-нибудь… Но дела Ельчанинова плохи. Он отказывается отвечать на вопросы и тем приближает свой конец.
Итак, штабс-капитан сидит в Кремле, в Оружейной палате. Это была плохая новость. В Кремле живёт Бонапарт, поэтому там полно охраны. Гарнизон состоит из гвардейской пехоты и артиллерии. Всех этих людей император лично знает по именам. Незнакомому человеку проникнуть внутрь почти невозможно, а вести разведку – совершенно исключено.
Партизаны сели в кружок, и Ахлестышев стал докладывать:
– В Кремль теперь есть только два входа: через Никольские и Троицкие ворота. В каждых стоят парные часовые. Внутри возле ворот – караульные отряды по сто человек.
– Ого! – поразился Саша-Батырь. – А другие башни?
– Заложены. Но и там у каждой поставлено по пикету. Пикеты сильные: из восьми солдат с сержантом. Кремль круглосуточно патрулируется, по углам и на стене – посты и караульные кордоны. Русским вход внутрь категорически запрещён, даже в сопровождении лиц из императорской квартиры. Исключения только для тех, кого вызвал сам Бонапарт. При поимке русского велено убивать его на месте.
– Да… Хрен войдёшь…
– Если даже и удастся войти, намного сложнее будет выйти. Гвардейцам запрещено покидать Кремль. Выпускают только по письменному разрешению ротного командира. Предположим, что мы сумеем вытащить штабс-капитана из тюрьмы. Но как провести его мимо часовых?
– Хм… А Тайницкий подземный ход?
– Замурован.
В подвале повисла тягостная тишина. Было ясно, что спасти Ельчанинова невозможно.
– Я оденусь офицером и посмотрю, всё ли так строго. В любой охране бывают прорехи.
– Кто может вас опознать? – спросил егерь.
– Никто, – уверенно ответил каторжник. – Полестель считает меня расстрелянным. Князя Шехонского самого в Кремль не пустят – он русский.
Тут сверху постучали, и в подвал спустился Васька Зыков. Он привёл с собой двоюродного брата, такого же уголовного, как и он сам.
– Вот! Вместях воевать будем.
Перед тем, как идти в Кремль, Пётр должен был переслать в русскую ставку сообщение. Там говорилось о докладе Полестеля, о баронессе фон Цастров и о том, что Ельчанинов арестован. Временно, до замены, командование над разведывательной сетью в Москве принимал на себя он, беглый каторжник Ахлестышев. Подписывая впервые рапорт на имя самого Кутузова, Пётр волновался. Как отнесётся к этому фельдмаршал? Пришлёт Фигнера или стерпит беглеца по необходимости? От этого, возможно, зависит вся его дальнейшая жизнь. Если не убьют…
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Московский апокалипсис - Николай Свечин», после закрытия браузера.