декана стал мне ответом, поэтому пришлось объяснять. — Если я сейчас назову тебе имя, это будет просто голословное обвинение, которое можно с легкостью опровергнуть, но тогда преступник поймет, что он под подозрением и станет гораздо тщательнее заметать следы. Это сведет на нет все усилия к его поимке. Поэтому, прежде чем предъявлять обвинение, нам нужно собрать доказательства.
— Я не совсем понимаю эту логику, но доверяю твоим суждениям, — задумчиво ответил декан.
— Просто поверь, что для суда будет лучше, если мы сделаем как я сказала.
— Хорошо, — согласился наконец мужчина. — Говори, что я должен делать?
Спустя несколько минут мы уже стояли около охотничьей ловушки. Эмильен, обратившись в песца, деловито бродил вокруг отверстия, то и дело тыкаясь носом в прелую листву и пытаясь уловить какие-то запахи. Он покрутился с одной стороны, затем подошел ко мне и осторожно понюхал мою штанину.
— Все верно, — подтвердила его догадку. — Вчера я здесь упала. Тут так же наверняка сохранился запах твоей матери и Казимира, когда они пришли меня вызволять. Но понюхай еще, может быть почувствуешь кого-то постороннего.
В ответ песец громко чихнул.
— Ну постарайся, дружочек, — увещевала я, наглаживая пушистую меховую шкурку. — А я тебе вкусную мышку принесу.
Зверь прищурился и презрительно фыркнул, похоже что грызун декана Каро не особенно замотивировал. Но тем не менее, он продолжил тщательно принюхиваться ко всему вокруг. И спустя минут пятнадцать, когда меня уже начали посещать мысли о безнадежности этой затеи, песец вдруг навострил уши и буквально прижав нос к земле, устремился прочь от ямы.
Он так резво припустил по тропинке, что я едва за ним поспевала. Где-то на периферии сознания замаячила мысль, а не податься ли мне в кинологи? Раз уж у меня получилось выдрессировать песца, то уж с собакой справлюсь и подавно.
А между тем, мой пушистый четвероногий друг бежал именно в том направлении, на которое я и рассчитывала. И когда его нос уперся в дверь знакомого здания, он обернулся и с недоумением взглянул на меня.
— Да-да, ты все правильно понял, — кивнула я и попробовала открыть дверь.
Она оказалась не заперта.
— Нужно здесь все осмотреть, — прошептала я, когда мы оказались внутри. — И постарайся учуять, вдруг здесь есть какой-нибудь потайной ход…
— Нет! — раздался громкий голос за нашими спинами. — Потайного хода здесь нет!
Я с ужасом обернулась.
В дверном проеме высилась темная фигура, закутанная в плащ. Ослепленная лучами полуденного солнца, я не могла разглядеть лица вошедшего человека. Впрочем, и без этого знала его имя.
— Прости, мы… — начала было оправдываться я, но человек не дал мне договорить.
Молча вытянув ладонь, он с силой подул, произнося какие-то тихие слова на тарабарском языке. В воздухе взметнулось облачко золотой пыли, которая мгновенно заполнила всю комнату. Первым пятиться и чихать стал Эмильен. Так и не успев принять облик человека, он жалобно скулил и тер лапой нос до тех пор, пока не свалился на пол и не затих.
Я поняла, что он пытался сказать мне об опасности этой пыли и очень старалась ее не вдыхать. Даже перестала дышать носом, чтобы ловить воздух едва-едва приоткрытыми губами. Но с каждым моим вдохом, волшебная пыль забивалась мне в горло, оседая на нем и раздражая. В конце концов, не выдержав я закашлялась и забывшись сделала глубокий вдох.
В следующее мгновение меня сморил крепкий сон.
Пробуждение насупило спустя несколько часов и оказалось похоже на отхождение наркоза. Глаза слезились, горло болело, а нос чесался как сумасшедший.
— Ах-х, — зашипела я и принялась еще непослушными руками расчесывать кожу на лице, пытаясь унять противный зуд.
— Неприятно, я знаю, — участливо отозвался где-то сверху знакомый голос. — Но постарайся перетерпеть. Не хочу, чтобы ты повредила свою кожу.
Я собралась с силами и попыталась сфокусировать взгляд на том, кто со мной говорил. Постепенно расплывающееся черное пятно собралось воедино и приняло свою окончательную форму — декана факультета артефакторики Лоренса Блюма.
— Так и знала, — торжественно провозгласила я, но мой триумф оказался несколько подпорчен собственной беспомощностью.
— Неужели? — в голосе мага послышалось изумление. — Мне казалось, что я все предусмотрел. И что же меня выдало?
— Ты мне солгал, — нахмурилась я. — Сказал, что твои ученики не занимаются в Гоблинском лесу, но на площадке в чаще тренируются все факультеты. Зачем было скрывать такую мелочь? Это казалось бессмысленным, пока я не вспомнила, что адептка Делинжер исчезла в лесу.
— Ну и что, она была с другого факультета, — напомнил Блюм.
— Верно, но очень тяготела к ритуалам. И даже хотела запатентовать свой собственный, — повысила голос я. — С этим вопросом она и пришла к тебе, правда? Не как к декану, а как к изобретателю, человеку способному помочь и подсказать.
— Допустим, что так, но этого явно маловато для обвинения, — усмехнулся декан.
— И еще некоторые мелочи, которые косвенно указывали на тебя, — продолжила свой рассказ. — Я вспомнила, что в день исчезновения Эбби ты отлучался куда-то, а когда на меня напала стая волков удивительно быстро пришел на помощь. Уж не потому ли, что сам и согнал их и смотрел, как они справляются.
Блюм с интересом меня разглядывал.
— Зачем же я тогда тебя спасал, если сам же и натравил стаю?
Я на минуту задумалась, а затем меня осенило.
— Потому что жертвой должна была стать не я, а Эмильен в своем животном обличье. Волки, капканы, яма…это все для него. Ты опасался, что рано или поздно его зверь выйдет на твой след.
Лоренс, казалось, получает истинное удовольствие от нашей беседы и моих ответов.
— А все эти пропавшие девушки? Они мне зачем? — с неподдельным интересом вопросил он.
Я замолчала. Это было самое слабое место в моих обвинительных заключениях. Когда неясен мотив — нет и состава преступления.
— Ну же, Варя, — подбадривал профессор. — У тебя так лихо получалось до этого момента. Прошу, не сходи с дистанции, подумай как следует.
И я подумала. Вспомнила все, что говорили мне о пропавших другие, вспомнила самого Лоренса в его мастерской и сказала:
— Ты страстный коллекционер. Как бы не пытался убедить меня в обратном. Никто не станет окружать себя вещами, если они ему безразличны или даже раздражают. Но все свои коллекции ты выставил в мастерской — месте, где проводишь больше всего времени, на самом видном месте. И эти пропавшие девушки — это твоя коллекция… где же ты держишь ее, Лоренс?
— Как ты и сказала, Варя, на самом видном месте, — усмехнулся тот. — Не волнуйся, скоро ты присоединишься к остальным экспонатам.
— Что ты собираешься делать? —
