записи. Сегодня не прибавилось ни строчки.
Леон встал и подошел к окну.
Заложил руки за спину и долго смотрел туда, вдаль.
Засунул руки в карманы и покачался с пятки на носок.
Он всегда так делал, когда душу глодали сомнения.
— Нет. Не могу я так просто это оставить, — прошептал он. Нужно…Нужно пойти к ней. Узнать, как она.
И Леон пригладил волосы и даже шагнул к дверям. Но в последний момент остановился.
— Нет. Так не пойдет. Что она обо мне подумает? Да и что я ей скажу? — запечалился маг и засунул обе руки в волосы. Дернул как следует и скривился:
— Леди, мне кажется, у вас все-таки не все в порядке? Так, что ли? Не годится. Получается, что я навязываюсь…, — и Леон понял, что не пойдет он никуда.
Потому что его маска неуживчивого, склочного мага, которую мужчина десять лет взращивал и которая уже стала ему куда привычнее, чем собственная личность, уже и дала трещину.
— А остаться совсем без нее…, — Леон глубоко вздохнул и оставил наконец свои волосы в покое.
— Да и время. Время уже позднее.
Маг старательно отгонял от себя мысль, что он просто боится. Боится подойти к дверям девушки, которая за такое короткое время стала для него куда большим, чем простая домохозяйка.
И…Леон понял, что вряд ли сможет удержать себя в руках. Ведь стоило ему только увидеть ее глаза, задержать взор на пухлой нижней губке, как сердце замирало, а потом пускалось вскачь.
— Кости! — Да я покраснел! — даже рассердился мужчина.
— И это магистр… Боевой когда-то маг. М-да. Раскис как первокурсник после провала экзамена.
— Стыдись, Леон, — усмехнулся Леон и показал кулак своему отражению в темном окне.
Отражение с ним не согласилось и покачало головой.
И Леон задумался. Чего же он стыдится…
Своих чувств?
— Своих чувств…, — прошептал мужчина и уткнулся лицом в стекло. Стекло было прохладное и пыльное.
Маг вздохнул и отошел от окна.
— Ну что же… Работа опять не клеится. Пойду-ка я вздремну.
Он открыл соседнюю дверь.
Сбросил камзол и панталоны, и, оставшись в исподнем, бросился на постель. Кровать у Леона была узкая и твердая. Такая же, как в императорском резерве. И давно маг подумывал ее сменить, но… Привычка.
Он растянулся во весь свой немалый рост и закрыл глаза. Перед ними тут же появилась Дора. Вот она, с горящими щеками и радостными, широко открытыми глазами рассказывает ему о своей идее.
Маг открыл глаза.
— Идея-то шикарная…Как же мне с ней повезло, — осознал Леон. И красавица, и умница, и… и вообще — мужчина скрипнул зубами, чувствуя, что тело отзывается на столь лестные характеристики девушки совершенно однозначно.
— Да я как мальчишка, право! — маг постарался выбросить образ Доры из головы и перевернулся на живот. На животе лежать было совсем неудобно. Коварное тело подсовывало мужчине один образ Доры за другим.
Вот она стоит в пол оборота и голубая туника, так подходящая к ее глазам, обтягивает высокую грудь.
А вот Дора смотрит на него с мольбой. И грудь ее опять высоко поднимается, а на глаза девушки наворачиваются слезы:
— Леон! Леон, помогите! — просит она. Тогда, когда приехал ее отец. И он помог.
Этот ее благодарный взгляд… Экзотический наряд, который здесь не носят. Широкие цветастые брючки, никак не скрывающие стройных ног.
Леон сглотнул. Застонал и отбросил одеяло. Скинул исподнее и отправился прямиком в ванную. Залез в бочку и что есть силы дернул за цепочку.
— А-а-а!!! — хлынула водопадом ледяная вода.
— Уфф… — Похоже, помогло, — маг прислушался к себе. Тело, которое только что снедало одно, такое понятное желание, молчало.
Леон вылез и растерся жестким полотенцем. Кожа горела. Маг вернулся в постель и лег в свою любимую позу, на живот. Теперь ему ничего не мешало. И Леон закрыл глаза, надеясь забыться наконец сном.
Не тут-то было.
Теперь за мага взялась совесть.
— Хорош ты, Леон, — заговорила совесть голосом магистра Клуни и покачала головой, совсем как матушка, когда Леон забирался в соседний сад и воровал румяные душистые яблоки.
— Хотел лишить магии девочку, — черты лица магистра вдруг исказились и на мага уже смотрела ведьма. Та самая ведьма, благодаря которой он остался без магии. Лицо ведьмы поплыло и опять стало лицом магистра. Холодным и разъяренным.
— Да ты хоть понимаешь, что такое родовая магия? — магистр Клуни навис над съежившимся магом.
— Где тебе понять! — он махнул рукой и отвернулся.
— Да я…Я понимаю, — заканючил Леон как маленький мальчик, поставленный за проделки в угол.
— А вот я тебе сейчас плетей, — вкрадчиво сказала невесть откуда появившаяся ведьма и подняла руки. Морщинистые, покрытые темными пятнами. Ведьма ощерилась и вдруг закричала.
Леон закрылся, создав щит, но ее голос, громкий как колокольный набат, проникал сквозь него. Маг зажал уши, зажмурился и прижал колени к животу.
Набат не прекращался.
Леон дернулся и скатился на пол. Открыл глаза и увидел, что держит руки прямо перед собой.
А между пальцами мерцает и переливается сложная вязь боевого заклятья.
Тяжело дыша, маг сел и прислонился к кровати.
Руки он предусмотрительно держал на весу.
И, слава создателю, вязь заклятья замерцала и пропала.
Маг потряс головой. Дверной колокол разрывался.
— Так это не сон, — простонал он. Голова раскалывалась.
Леон скривился и с трудом поднялся.
— Хорошо же я приложился, — он прижал руки к вискам. Колокол на минуту замолчал и затрезвонил с новой силой.
— Лавиновы кости, — простонал маг. — Кого черти принесли в такую рань?!
Тут перед
