Я вновь посмотрела в сторону Глеба. Он как раз закончил разговор и направлялся к нам.
— Матвей пытался найти тебя, — сдавлено прошептала я, приняв протянутую руку Глеба и поднимаясь с асфальта.
— Знаю. Игорь мне рассказал, — он помог мне встать, после чего присел на корточки перед Матвеем, неуверенно положив руку ему на плечо. — Ну и напугал же ты нас.
— Я не хотел, — не поднимая головы отозвался сын, сосредоточенно рассматривая свои кроссовки.
Глеб перевёл растерянный взгляд на меня, словно прося помощи. Это вызвало подобие улыбки. Такой смелый и уверенный он был, когда мы искали Матвея, и выглядел таким растерянным, не зная, что сказать сейчас.
— Отвезёшь нас домой? — попросила я, приходя к нему на помощь. — Надо успокоить Люсю, а потом… можем все вместе поужинать.
— Ты останешься с нами? — сын вскинул голову, вглядываясь в лицо замершего от моего предложения Глеба.
— Ты же слышал маму, — ответил он, поднимаясь и оглядываясь на машину. — Нужно кресло из багажника достать.
— К чёрту кресло, — искренне выдохнула я, беря Матвея за руку. — Поехали домой.
Глава 42
Я проснулась резко, как будто от толчка, настороженно осматривая погруженную во мрак комнату. Рядом со мной спал Матвей, бережно, как и я, накрытый пледом.
События прошедшего дня пронеслись в голове, заставляя сердце замереть в груди. Пропажа Матвея, его поиски… Господи, как хорошо, что всё это закончилось! Погладив сына через плед, я осторожно вставала с дивана.
Я помнила, как мы пришли домой вместе с Глебом, как поужинали. И как Матвей уговорил нас посмотреть всем вместе мультфильм — тоже. Чего я не помнила, так это того, как умудрилась уснуть.
На цыпочках выйдя в коридор, я направилась на кухню. Уверенность, что Глеб никуда не ушёл, крепко засела в голове. И интуиция меня не подвела.
Он стоял в темноте кухни у окна, положив ладони на подоконник. Я замерла, смотря на него и чувствуя нарастающее внутри напряжение.
— Настя? — Глеб обернулся, почувствовав мой взгляд.
— Я уснула, — немного хрипло сказала я, щёлкнув выключателем и зажигая настенный светильник.
— Я знаю, — Глеб внимательно следил за тем, как я подошла к чайнику и начала набирать в него воду из-под крана.
— Спасибо, что накрыл, — поставив греться воду, я достала себе кружку и обернулась на Глеба. — Чай будешь?
— Лучше кофе, — он устало растёр лицо, после чего направился к столу. — Как ты себя чувствуешь?
— Вымотанной, — честно ответила ему, потянувшись за второй кружкой. — Растворимый кофе будешь?
Сил доставать турку и варить молотый — у меня просто не было.
— Буду, — просто отозвался он. — И нам нужно поговорить.
— Думаешь нужно? — буркнула я, насыпая сахар в кружки.
И понимала, что разговора не избежать. Внутри поселилось странное опустошение. Даже злость на Глеба поутихла, смещённая на задний план пережитым страхом за Матвея.
— Ты не сможешь вечно игнорировать меня, — тихо произнёс Глеб, наблюдая, как я опускаю перед ним на стол кружку с горячим кофе и сажусь напротив, помешивая свой чай.
— Пока отлично получалось, как мне казалось, — я снова грустно улыбнулась. — Я не думала, что Матвей так сильно привяжется к тебе. Тем более, я понятия не имела, что он что-то подслушал и… — я замолчала, нерешительно переведя взгляд с кружки на Глеба. — Случившееся — моя вина, я это признаю и не допущу повторения.
— Я не об этом хотел поговорить.
— Знаю, — едва заметно кивнула я. — Но я правда не уверена, а стоит ли. Что это изменит?
Я пожала плечами, делая осторожный глоток чая. Горячий напиток обжигал язык, вынуждая поморщиться. Говорить не хотелось. Наверное, лучшим вариантом будет просто игнорировать попытки Глеба что-то разъяснить. Это ничего не изменит. Да и свои выводы я сделала.
Только Матвей. Только это нас теперь связывает. А проснувшиеся вновь чувства… что ж. Один раз я сумела забыть Глеба. Смогу и во второй.
— Я много думал над твоими словами, — нарушил образовавшуюся между нами тишину Глеб. — Ты была не права. Я не допускал и мысли, что ты сможешь бросить меня, едва узнаешь об аварии.
Я продолжала молчать. Это всё и правда не имело больше значения. Никакие слова и пояснения ничего не смогут исправить. Так и зачем тогда ворошить прошлое?
— Я боялся другого, — чуть тише продолжил говорить Глеб. — Что спустя время ты возненавидишь меня. За то, что приходится ухаживать, за то, что ты здорова, но привязана к лежачему. Не сразу, но ты бы возненавидела…
— Что за бред ты несёшь? — вспылила я, нарушая свой же запрет игнорировать все его попытки развязать разговор на эту тему. — Я любила тебя…
— Как и я тебя, — он едва заметно улыбнулся. — Сейчас ничего не изменилось. Я любил тебя всегда и…
— Так сильно любил, что даже встав на ноги решил не искать со мной встречи? — я грустно улыбнулась. — Глеб, ты…
— Думаешь, я не хотел? — Глеб усмехнулся и опустил взгляд на свою кружку. — Хотел.
— Если бы ты хотел…
— Знаешь, сколько раз я был в шаге от того, чтобы дать команду на сбор всей имеющейся на тебя информации, которую только можно найти? — перебил он меня, смотря мне в глаза. — Сколько раз сам себе это и запрещал, убеждая себя, что поступаю правильно? Что не имею права приближаться к тебе. Что у тебя наверняка уже есть всё, что тебе нужно. Всё, чего уже никогда не смогу дать я. Что если я не выдержу — то просто разрушу твою жизнь. Эгоистично верну тебя себе… я же не знал про Матвея…
— О, это моя любимая часть твоих рассуждений! — настал мой черёд перебивать. — А теперь просто представь, что я приехала к Оксане без сына. Ты бы его не увидел. Знаешь, что было бы дальше?
— Знаю, — уверенно отозвался Глеб, ни секунды не раздумывая. — Я бы тебя не отпустил. Знаешь, — он встряхнул головой, делая небольшую паузу. — Я бы просто не смог отпустить. Даже если бы не было Матвея…
— Ошибаешься, — я неожиданно осознала, что на самом деле движет Глебом. От простой мысли сердце словно ножом полоснули, но… я чувствовала, что права. — Глеб… всё, что ты сейчас делаешь, как стараешься объяснить, исправить, вернуть, — я сцепила пальцы в замок, чтобы не выдать то, как они подрагивают от волнения. — Всё это только из-за Матвея.
— Нет.
— Дослушай меня, пожалуйста, — попросила я. — Ты смирился с тем, что у тебя не будет детей. Поверь, мне трудно представить, какого тебе, но… ты не любишь меня. Может что-то и осталось, но… Ты просто хочешь вернуть то, что сам когда-то разрушил. Вернуть… нас. Тебя гложет чувство вины, может ещё что…
— Я люблю тебя, — всё же перебил меня Глеб, не дав до конца озвучить всё, что крутилось на языке. — Я не смог забыть тебя за семь лет. И не собираюсь отпускать теперь.
