- он был перерублен в один взмах, - своим ножом - тот тоже попал на лезвие магического меча Рэя. Наручи с острыми загнутыми шипами тоже не спасли Нага, рассеченные оружием дракона.
Рэй, казалось, не дышал целую вечность. Сражаясь, двигаясь ловко, слаженно, он без труда одолел Нага и перечеркнул его тело смертельной полосой.
- Я дарую тебе свободу, - прохрипел Рэй, вонзая в его сердце меч. Казалось, последний глоток воздуха он подарил умирающему Нагу, произнеся эти слова. Силы покинули дракона, он упал на колени подле поверженного врага, сознание начало угасать в его голове.
Со звоном раскрылся ошейник на мертвом теле. Рэй услыхал удивленный вздох и шорох ткани и увидел, как магическая вещь скользнула по полу, возвращаясь в руку хозяина.
Птицелов был тут; и Мэл. И ошейник в жестокой руке - тоже…
Рэй почуял мгновение слабости руки Птицелова. Он жадно вздохнул раз, другой, третий - и, подскочив на ноги, рванул к Мэл. К светлой Мэл. К беззащитной птичке Мэл.
Он ухватил ее за плечи и толкнул к лифту Алана прежде, чем она что-то смогла понять. Ударил ладонью по кнопке - и тут Мэл запротестовала, вырываясь из его объятий.
На мгновение Рэй прильнул к ней всем телом, прижался губами к ее губам, сбивая е с толку, перемешивая все ее мысли, и, отпрянув и впихивая ее в раскрывшийся лифт, шепнул:
- Я люблю тебя.
**
Эти три слова Птицелов услышал. Не мог не услышать.
Не могла.
Ее крик взорвал воздух и разбился о закрывшиеся двери лифта, за которыми исчезла перепуганная Мэл. Магический поводок в ее руке вибрировал, Рэй почти смог рассмотреть его, трепещущий в воздухе, позванивающий раскаленными звеньями.
- Ненавижу! - верещала Птицелов, исторгая вместе с воплями из своего горла обжигающую, как кислота, ненависть. - Ненавижу…
Рэй, стоя у лифта, усмехался. Покуда Птицелов билась в истерике, ослабив свою хватку, Рэй отдышался, и смог даже расхохотаться, когда она выступила из тени, терзаемая ненавистью и ревностью.
- Цуу, Цуу, - протянул Рэй со смешком, рассматривая женщину, выступающую из темноты. - Покорная прислужница, которая жила с самого рождения в нашем доме…ни в чем не знала нужды, была обласкана и введена в ближайшее окружение… Так ты отплатила за все добро, что получила из наших рук? Свела с ума отца, а теперь вот напялила на меня эту вещицу… скажи - тебе стало обидно, что я тобой помыкаю и приказываю тебе?
Рэй смеялся; скалил зубы, несмотря на то, что ее удавка перечёркивала его горло.
Цуу семенила маленьким ножками, осторожно ступала по битым стеклам, глядя круглыми испуганными глазами на дракона.
На ее дракона.
Рэй был для нее словно желанная игрушка для ребенка в день его рождения. Она смотрела не него своим восторженными круглыми глазами и молчала, сжимая в руках магический поводок. Теперь Рэй отчетливо его видел. Наверное, мог почувствовать.
- Нет, господин Рэй, - ответила она почти шепотом. - Я просто люблю птиц. Я Птицелов. Вы нравитесь мне, господин Рэй. Я всегда хотела иметь дракона. Это намного интереснее, чем птица.
«Я всегда хотела красивую куклу» выглядело бы точно так же. По голосу ее Рэй понял, что был всего лишь игрушкой в ее руках. Птицей, прыгающей на жердочке. Ей все равно на то, каков он был в душе. При помощи удавки она хотела выжать из него, что есть, и чего нет - тоже.
- Но это не любовь, - рыкнул Рэй.
- Я сама решаю, что для меня любовь, - почти робко, но непреклонно ответила Цуу и внезапно рассердилась. - А с госпожой Мэлани - любовь? Не думая о ней, не мечтая - любовь?
Рэй рассмеялся, ладонью отерев мокрое лицо.
- Я сам решаю, - в тон Птицелову ответил он, - что для меня любовь. Драконы никому не подчиняются. Ты знаешь это?
Цуу неуверенно пожала плечами.
- Тогда вы умрете, господин Рэй, - с сожалением пропищала она тоненьким голоском. - Я укрощаю сильных существ… я их ломаю. Удавка задушит вас, если вы будете строптивым, и даже я не смогу ее разжать. Даже моя смерть ничего не исправит.
- Даже собственной магией ты не можешь управлять! И непротивно потом играть изломанной игрушкой? - усмехнулся Рэй.
- Я люблю их и изломанными, - пропищала Цуу. - Ведь я помню, каковы они были целыми…
- Ты хорошенько меня запомнила? - произнес Рэй, сверкнув золотым взглядом. - Ты хорошо рассмотрела свою новую птицу?
- Не нужно все усложнять, господин Рэй, - тихо произнесла Цуу. - Я не хочу вас ломать. Я спрашивала у Мэл - она сказала, что вы ласковый и нежный. Я таким вас хочу… запомнить.
Слова о Мэл больно резанули душу.
Так глупо попасться в ловушку! Да еще и оттолкнуть ту, с которой начал оттаивать, ту, которую готов был полюбить…
А теперь она наверху.
Алан отдаст ей дочь, и Мэл никогда не вернется сюда, где натерпелась столько ужасов. И где ее незаслуженно обвинили… он обвинил. Оскорбил.
Он вспомнил, как отважно Мэл отбивалась голубыми перьями от Нага, защищая Алана - их, драконов, защищая маленькими птичьими перышками от самого страшного зла, от рабства! - и на сердце его стало тепло. Маленькая голубая птица счастья, я сам ее выпустил из рук…
- Нет, Цуу, - Рэй медленно качнул головой. - Нет. Я - дракон. Я не ласковый и не нежный. Тебя обманули. Мэл ошиблась; таким я был только с ней. И ни с кем больше. А теперь, Цуу, пришло наше с тобой время умереть. Я сотру навсегда даже память о Птице-ло-вах, - ошейник придушил его, но Рэй упрямо произнес это слово, хоть и по слогам, - из истории нашей страны.
- Не получится, - заметила Цуу спокойно. - Если вы надумаете меня убить, ошейник убьет вас первым. Я твой хозяин, дракон. Покорись мне. И жизнь твоя почти не изменится.
-
