немыслимым, постыдным и ужасным. Хотя в Ландосе с добровольно сдавшимися обычно обходятся довольно хорошо, особенно если сражение в поле. Это только на осадах могут четвертовать и за стену отправить какого-нибудь смерда. Но по-другому можно сказать никак, ведь сами осады и так довольно тяжелы, поэтому нужно использовать все доступные возможности, чтобы не потерять своих людей.
Да и как бы о лояльности лариосы не забывают, поэтому некоторые особенно преданные воины могут даже на десяток латников с ножом прыгнуть, после чего убить кого-то ударом в забрало. Таких в плен брать проблемно и опасно. Некромантов тоже особо не уважают, поэтому зачастую убивают на месте. Обладатель ядовитого оружия тоже ждёт смерть. В общем, существует негласный список мразей, которых в плен брать не стоит.
Лансемалион Бальмуар же тихо вздохнул и продолжил писать письмо. Эти люди вокруг… они вроде слушают его, но почему-то не слышат. Вот тот же рыцарь, зачем он куда ушёл? Сидел бы здесь, но нет, нужно играть в героя… Спорить же с ним в данной ситуации бесполезно. По одному матёрому лицу понятно, что это вопрос из числа принципиальных, которые не обсуждаются. Это немного бесило, ведь согласно планам Беринот должен пережить осаду, а не подыхать как герой на последнем рубеже обороны.
И всё же несмотря на плачевность ситуации… Барон проиграл войну. Да, никто в замке в это не верит и готовится ко смерти и встрече с Этием, но вот аристократ наблюдал за происходящим с совершенного другого ракурса и даже не переживал. С одной стороны, решение Милета Лаберуса по сбору всех сил довольно правильное. Без каких-либо сомнений он сразу же решил не мелочиться и привёл сюда тысячи солдат, чтобы точно взять замок. Благодаря колоссальному численному преимуществу он проводил штурмы чуть ли не круглые сутки, уводя в резерв раненных и уставших, после чего ставил на их место свежих бойцов. Защитники же выматывались и плевались кровью, боясь сомкнуть ночью глаз. Да и как уснёшь, когда осадные машины работают по куполу?
И всё же оборонятся крайне легче, особенно на высоких и крепких стенах. Враг нёс потери, в моменты некоторых штурмов соотношение потерь составляло один к четырём и один к шести. Один раз у южных ворот удалось и вовсе отразить атаку и не потерять ни одного защитника, при этом убив целых тридцать солдат врага и лишив боеспособности ещё шестьдесят. Поэтому войско под стенами стало существенно меньше, как, впрочем, и количество живых в замке сократилось с сотен до десятков.
Да, сохранивших боеспособность врагов ещё больше половины от общего числа, плюс завтра на ноги поднимут и многих раненных. Также в случае нужды будут созваны дополнительные знамёна, на места павших рыцарей встанут их дети и их оруженосцы, получая и титулы, и новую ответственность. Однако в этом нет нужды, ведь и оставшихся сил хватит для последнего штурма.
Так почему же барон проиграл? Потому что даже возможная победа уже будет добыта слишком высокой ценой. И всё это время Лансемалион Бальмуар писал письма как союзникам барона, так и врагам. В самом начале осады сюзерен Беринота Терейского, почётный виконт, собирался просто слить своего подданного, который потратил все свои сбережения на покупку вооружения для замка как раз у самого виконта.
Всё так бы и случилось, если бы не появление аристократа. Лёгкая победа внезапно превратилась в долгую и тяжёлую осаду с кучей трупов. Чуть ли не в момент, под взором всего Ландоса, Милет Лаберус лишился по причине травмы или смерти тысяч воинов. Да, солдат ещё хватает, но сам факт произошедшего изменил баланс сил, и злобные шакалы уже почувствовали слабость. Кто-то уже готовиться вцепиться в другие земли, пока здесь идёт осада. Кроме того, если использовать правило враг моего врага мой друг… Барона разорвут на куски.
И вот обрушивается стена, сразу же к северной части подъезжают осадные башни. Панцирная пехота гремит металлом и легко пробивается сквозь тупую нежить. Огромным потоком противники врываются внутрь, спускаются и переходят через ров и вал без особых проблем. Остатки защитников вынуждены прятаться в донжоне, где в узких коридорах вот-вот начнётся жестокая и беспощадная битва. Но там захватчики задержатся надолго из-за баррикад и ловушек. В узких же коридорах численное превосходство особо не важно.
— И вы ничего не сделаете⁈ — отчаянно воскликнул Рудольф, подходя ко столу. — Будете и дальше здесь сидеть за бумагами⁈ Внизу уже гремит битва!
— Ничего не сделаешь здесь только ты в силу собственной слабости, — спокойно и размеренно ответил Ланс, продолжая выводить символы на пергаменте.
— Я ранен!
— Как видишь захватчикам на это плевать, — усмехнулся аристократ, ставя подпись собственной кровью в конце очередного письма. — Не нужно просить кого-то о помощи, нужно было ещё лет десять назад сделать всё, чтобы подобной ситуации не случилось. Но чем ты в то время занимался? Веселился и отдыхал?
— С раненого возраста я вовсю трудился подмастерьем у кузнеца за медяки!
— Нужно было трудиться больше. Ведь пока ты спишь, твои враги развиваются и уходят всё дальше. Иначе будешь всегда выглядеть настолько же жалко, как и сейчас. Но можешь не переживать, эту осаду я для вас уже выиграл.
— Выиграли⁈ Враг уже в замке!
— И теперь это их главная проблема.
Рудольф сильно нахмурился, совершенно не понимая о чём говорит этот аристократ. Может он шутит или издевается? Но всё же Ланс сжалился, закатил глаза и указал в сторону балкона, на небо.
Долго бывший сержант стоял и пытался что-то увидеть. И вдруг прямо сквозь облака вниз бесшумно спикировали наездники на крылатых ящерах. Вниз полетели не стрелы, а всё те же горшки, но уже с немного другим содержимым. Мгновенно в лагерях начали подниматься небольшие столбы ядовитого тумана, а затем на головы врага полетели уже зажигательные снаряды. Через секунды цепная реакция объяла весь лагерь. Воздушных сил прислали немного, буквально дюжина наездников. Однако каждый ящер нёс ещё по дюжине горшков. После же захода в ход идут луки и стрелы, хотя лучше отступить и пополнить боезапас.
В этот же момент на горизонте появилась ударная кавалерия, которая уже мчалась к лагерю, где поднялась сущая суматоха. Раненные солдаты сгорали заживо, пока пикинёры собирались у траншей для отражения атаки вражеской кавалерии. Кто-то уже вовсю кричал приказы, но воины внутри в замке слишком увлеклись задачей по взятию замка и не обращали внимание на происходящее.
К чести командной ставки, они всё ещё действовали во многих вещах строго по учебнику, поэтому защита от воздушного нападения имелась, более того она была спрятана как раз на случай неожиданной атаки, поэтому не пострадала от обстрела. Через долгую минуту из некоторых шатров выехали инженерные машины чем-то напоминающие баллисты. Только выстрел делался молнией, а для её направления использовался шоковый кристалл, чтобы непредсказуемый разряд не ушёл куда-то в сторону союзников. И один из ящеров уже был поджарен.
— Парный рёв боевых рогов… Это же… — не веря своим ушам Рудольф уже вовсю искал глазами подтверждение своей догадки.
Знамёна сюзерена двигались с западной стороны. Тяжёлая ударная конница в количестве пятидесяти рыцарей! Возможно, во главе едет и сам виконт или его старший сын! Иначе такое единство среди гордых вассалов объяснить просто сложно. Однако звук их боевых рогов Рудольф хорошо знал и этот звук очень сильно отличался от рёва, мчащегося по воздуху с востока.
И вдруг прямо из-под земли в двух сотнях метрах до лагеря захватчиков появился ещё один отряд. Каждый из всадников имел свой весьма выделяющийся пёстрый герб, а магическое сияние их лат ослепляло взор людей. Их скакунами же стали не боевые кони, а каменные ондрусы, рождающиеся со способность к подчинению стихии земли. Всего лишь пять всадников двигались клином, а за их спинами двигалась целая лавина. А прямо перед строем пикинёров вдруг вырос трамплин, по которому пятеро магов сразу же перепрыгнули вглубь строя, начав сеять смерть и хаос в рядах врага. И их командир гордо нёс знамя, на котором художник изобразил двух людей.
— Это же знамя Близнецов! — не веря в увиденное воскликнул Рудольф, наблюдая как пять магов с лёгкость разбивают десятки противников. — Но почему они решили вмешаться?
— Потому что война только начинается, — оскалился Лансемалион Бальмуар и наконец-то поднялся со стула.
Аристократу нужно ещё раз спуститься и поговорить
