только скажу я вам, что это дело прикрыли по приказу свыше? Кто давал тот приказ? Мне кажется, было письмо из Эвиденцбюро.
— Разведка?
— Да, да, Эвиденцбюро. Они посоветовали это дело спустить на тормозах. Оно так и лежит где-то в архиве, понимаете, приказать нам закрыть дело он не могли — это не их компетенция, но полиция и разведка, особенно контрразведка в нашей стране всегда работали рука об руку. Поэтому это дело заглохло. Никто ничего не предпринимал. Никаких следственных действий.
— Герр Эрхаммер, и всё-таки, можно ли ожидать, что ваше управление…
— Господин Крамер, увы. Вряд ли я захочу иметь с этим очень тухлым делом дело. Простите за несуразность речи. Но нет, от него слишком дурно пахнет. И у этого… фигуранта есть достаточное число весьма агрессивных поклонников… Риск слишком велик. Всё, что я хочу — это спокойно выйти на пенсию, у меня должна будет быть весьма неплохая пенсия, и дожить свои дни в спокойствии и уюте.
— Герр Эрхаммер, я могу удвоить ваш небольшой гонорар (блин, как деньги быстро улетают), более того, подскажу. Как еще заработать на этом деле без особого для вас риска. Для нас будет достаточно, если вы в интервью журналисту, то есть мне, сообщите о том, что дело о смерти Клары Пётцль (Гитлер) возобновлено и вы собираетесь провести эксгумацию трупа на предмет обнаружения воздействия мышьяка.
— Хм… и это всё? Делать мне ничего не надо будет? — на лице Клауса отразилось быстрое шевеление мыслей.
— Конечно, всё. Более того, думаю, что с вами постараются договориться. И вы согласитесь, за копейку малую про это дело забыть точно так же, как забыл ваш предшественник. Всё-таки возраст. Усталость, много дел…
Я вышел из кабинета полицейского начальника, похудев на еще один конверт с деньгами. Да… приходилось заниматься шантажом, давать взятки, похищать людей. Я сам себе становился похожим на чудовище, но все заслоняли трубы Освенцима. И ради того, чтобы ЭТО не произошло я готов был и убивать. Впрочем, пока что в этом надобности не было. Мне сейчас не имело значения, убивал ли Адольфик свою маму или нет. Важно было поднять волну! Когда я сел за руль, Мария была уже рядом.
— За нами хвост. Это уже точно.
Н-да, этот автомобиль прицепился к нам почти сразу как мы покинули Шпиталь. Сейчас он стоял в стороне от полицейского участка. Мне даже показалось, что оттуда нас фотографировали, но точно сказать было сложно. Кто это? Тайная полиция Германии? Но тогда назад через Мюнхен, даже через Пассау возвращаться опасно.
— Думаешь, это австрийцы? Привет от герра Ронге?
— Я больше опасаюсь, что это люди Гиммлера. Мне кажется, мы слишком много времени провели в Шпитале. Кто-то должен был стеречь скелеты в шкафу нашего фюрера. И давай, за руль сяду я. — предложила Мария. Я открыл карту автомобильных дорог.
— В таком случае, будем придется уходить уходим уходить по запасному варианту, госпожа Магда Кубичек. Надо ехать через Катцбах, Хаттманнсдорф, Фрейштадт, там недалеко и переход через границу, а по Чехословакии уже, думаю, через Чешско-Будейовицу и в Прагу.
— Хорошо, господин Ференц Кубичек. Вот только отрываться от хвоста надо будет еще в Линце. — сказала подруга, немного уморительно наморщив лобик.
— Я не думаю, что они знают Линц хуже тебя, Мария, поэтому нет, мы оторвёмся по трассе. Думаю, они к переходу через границу не будут готовы. А в Праге мы уже сможем быть в безопасности. Жаль только нашего Майбаха придется там оставить.
— Да, так мы прорвёмся! Вот только от старых документов придется избавиться где-то по дороге. — и в словах Марии было такая уверенность, что я просто диву давался: откуда в такой маленькой женщине такая сила духа!
Глава двадцать третья
Пражская осень
Прага. Жишков. Отель «Град», 2–3 октября 1932 года
утро. Кажется, просыпаться с головой Марии на плече у меня входит в привычку… Вообще-то всё так получилось, просто так получилось. Вот, блин… как же мне всё из своей головы сформулировать…
Сначала мы пытались оторваться от погони в Линце, но это не такой уж большой город, но мы выехали из него по направлению на Мюнхен, потом Мария совершила какой-то чудовищный манёвр, с разворотом, с диким визгом шин, мне показалось, что мы не удержимся на дороге, но нас даже не вынесло на обочину. Но девушка твёрдо держала руль, и мы пронеслись мимо остолбеневших преследователей обратно в Линц, проскочив его на максимально возможной скорости. Нет, нет, нет, лихачить в городе и иметь дело с полицией не хотелось.
Может быть, я был не прав, но в километрах пяти-шести от города нас нагнали. Дорога на Прагу была далеко не автобан, но мы старались лететь по ней с максимально возможной скоростью. Противник то чуть нагонял, то мы уходили в отрыв, кажется, они не имели цели задержать нас, но на всякий случай, я вытащил свой Вальтер РР, а Мария положила в бардачок Браунинг 1910. Не самое лучшее оружие, но то, что смогли нам достать австрийские товарищи. Первый раз мы серьезно оторвались у Энгервицсдорфа, но уже у Арнберга нас достали очень плотно, стараясь прижать машину к обочине, жаль, что наш Майбах был не полноценной двенадцатицилиндровой версией, мы бы ушли от погони, как от стоячих столбиков, но нет, их мерседес был более старого выпуска, но мотор имел чуть помощнее. Настоящим испытанием стал Фрейштадт. Тут нам удалось вырваться вперед, до границы оставались считанные километры, кажется, они всё-таки решились нас задержать и остановить, и вот тут каким-то чудом-рывком Мария смогла уйти вперед, а их Мерс как-то неудачно вильнул, зацепив обочину, скорее всего, повредил колесо, смотрел, но мне было не до того — как только впала первая возможность, через окно вылетели разорванные в клочья документы супружеской черты Крамер и наше оружие, которое я успел протереть платком.
Когда мы подъехали к пограничному посту, оказалось, что Мария была права — наши преследователи не имели намерения пересекать границу Чехословакии. Они остановились за несколько сот метров от зоны контроля и смотрели, как мы спокойно проходим пограничный и таможенный барьеры. С нашими документами это не представляло из себя проблемы. А по легенде — мы чешские немцы из Судетской области, которые навещали своих австрийских родственников. Прокатило! Судетские немцы предпочитали говорить на немецком, который неофициально был вторым языком в Чехословакии, и его прекрасно все понимали. От Линца до Праги примерно двести восемьдесят километров, так что под вечер мы уже были в предместьях чешской столицы. Остановиться мы решили в Жишкове. Я так и не понял, это был пригород Праги или уже полноценный
