процессия из разнокалиберных машин. Как показалось Рите, вся деревня снялась вместе с ними. Их «хорьх» важно плыл в центре колонны. В нем оказалось очень просторно и удобно. Кузьме, как было видно, тоже доставляло удовольствие управлять такой машиной. Время от времени он ловил на себе взгляд Риты и подмигивал. Бертран сидел сзади, сжимая в руках какую-то шкатулку; Рита не сразу, но догадалась, что там Грааль.
Возле какого-то дорожного знака (Рита не успела прочитать названия) колонна свернула вправо и покатила по узкой извилистой дороге. По обеим ее сторонам тянулся зеленый лес не то из елей, не то из сосен.
– Пихта, – пояснил Кузьма, заметив ее интерес.
– А разве во Франции растут пихты?
– Как видишь! – улыбнулся он.
В следующий миг Рита едва не взвизгнула от восторга: лес расступился, открыв красивейший водопад. Кузьма снисходительно глянул на нее, пряча улыбку в усах. Рита не успела прийти в себя от пережитого восторга, как показался еще один водопад, потом еще…
Вскоре они въехали в мрачное извилистое ущелье. Высокие темные стены его нависали над дорогой, и, казалось, смыкались где-то далеко вверху. Рите на минуту даже стало не по себе, но ущелье быстро закончилось, и колонна выбралась к подножию округлой горы, чья громадина заслоняла небо. На вершине, хорошо различимые в утреннем ясном воздухе, виднелись развалины древнего замка.
– Монсегюр! – догадалась Рита.
– Монсегюр, – подтвердил Кузьма, заруливая на стоянку.
Они вышли из машины. Кузьма открыл дверь Бертрану, и тот степенно выбрался наружу. Из подъезжающих автомобилей и микроавтобусов выходили жители деревни, собираясь вместе. Рита осмотрелась. На широкой асфальтированной площадке стояли только машины катаров. У видневшихся неподалеку зданий магазинчиков и еще какого-то сооружения не было ни души.
– Послушай! – тронула она за руку Кузьму. – Это же наверняка туристский объект. Почему никого?
– Очень интересный вопрос! – засмеялся он. – Я думаю, сегодня его задаем не только мы… Сегодня у многих людей в близлежащих окрестностях произошли мелкие неприятности: у кого-то сломалась машина, у кого-то заболели родственники, кто-то – сам. Такая вот цепь непредвиденных случайностей, которая в целом и создала эту картину, – он повел рукой. – Ты не забыла, что мы сюда привезли?..
Катары на стоянке выстроились в процессию, которую возглавил Бертран, и стали подниматься в гору. Цепочка людей, извиваясь, взбиралась наверх. Рита с Кузьмой шли позади. С непривычки ей было тяжело подниматься по крутому склону, да еще и по узкой тропинке, поэтому Кузьма поддерживал ее под локоть. Рита вспотела и запыхалась, но на вершину взошла вместе со всеми. Процессия прошла сквозь высокие ворота внутрь замка. Там двое молодых катаров, шедших вслед за Бертраном, быстро сложили какие-то доски, которые они несли с собой, и Рита увидела нечто вроде походного алтаря. Бертран водрузил на алтарь шкатулку, которую дорогой держал в руках, открыл ее и достал Грааль.
Катары в едином вздохе опустились на колени и запели гимн. Рита растерянно оглянулась, не зная, что делать. Кузьма мягко взял ее за локоть и отвел к стене. Встал рядом.
– Это их праздник, их молитва, – тихонечко шепнул на ухо. – Нам разрешили присутствовать и смотреть, но и только. Но ты достань фотоаппарат, им сейчас не до нас.
Рита послушалась. Первым делом она глянула на счетчик кадров – пленки оставалось еще снимков на десять. Запасные кассеты лежали в чемодане, что покоился сейчас на дне пропасти вместе с искореженной «альфой», а Кузьма, купившей ей белье, о пленке не подумал. В довершение всего, она сделала несколько снимков в деревне катаров – в том числе и себя возле «хорьха» на фоне дома Бертрана.
– Хватит! – шепнул ей Кузьма, словно прочитав ее мысли. – Ты сделай сейчас пару планов, а главное начнется, – он глянул на часы, – минут через десять. И недолго продлится. Дай Бог, успеть отснять.
Рита так и сделала. Щелкнула затвором. Затем Кузьма осторожно тронул ее за плечо и глазами указал на узкую каменную лестницу без перил, ведущую на стену. Она поняла и осторожно, чтобы не шуметь, поднялась по ступенькам. Наверху перед Ритой открылась захватывающая дух панорама: вершины гор, ущелье, маленькие коробочки машин у подножия Монсегюра… Она словно парила в воздухе над горой. Легкий порыв ветра ударил ее в спину, и Рита чуть не вскрикнула: ей показалось, что она сейчас взлетит. В этот момент Кузьма мягко, но твердо взял ее под локоть. Рита прошла по стене и, выбрав ракурс, щелкнула еще пару раз.
– Смотри! – указал ей Кузьма на небо. Он говорил тихо, но уже не шепотом: внизу самозабвенно пели и не могли их услышать. – Видишь: пасмурно, облака?
– Вижу, – сказала Рита, вспомнив, что дорогой светило солнце, а по приезде к горе небо затянуло тучей.
– Сейчас будет солнце.
Она недоверчиво посмотрела на него, и он понял этот взгляд.
– Это не я сделаю. И никто из людей так не сможет. Смотри.
Рита подняла голову и увидела, как и в самом деле облака начали стремительно исчезать с небосвода. Как будто кто-то там, наверху круговыми движениями протирал тряпкой запотевшее окно. Ей стало не себе. В голубом небе проглянуло солнце, его лучи ярким снопом ударили в замок на вершине горы.
Внутри двора запели громче, и Рита посмотрела туда. Катары уже встали с колен и все как один смотрели на Бертрана, поднявшего чашу на воздетых к небу руках. Рита спохватилась и поднесла камеру к глазам. И уже через объектив увидела, как сноп солнечных лучей ударил в чашу, и та выбросила к небу широкий зеленый столб.
Рита лихорадочно нажала на спуск, затем, досадуя на автоматику, которая слишком медленно перематывает пленку и взводит затвор, повторила это еще раз. Вспомнив про зумм, она привела его в действие, сделав Грааль в руках Бертрана как можно крупнее. И, когда автоматика навела резкость, увидела, как чаша словно растворяется, горит, превращаясь прямо в ладонях старика в этот невыносимо яркий, уносящийся к небу столб зеленого света.
Ахнув, Рита машинально нажала на спуск и, опустив камеру, стала смотреть, как зеленый поток, истаивая в руках Бертрана и возносясь к небу, словно увлекает за собой чашу… И вот уже в ладонях старого катара не осталось ничего.
– Что это? – Рита оглянулась на Кузьму. – Что произошло?
– Что и должно было произойти в полдень, в день весеннего равноденствия, когда планета Земля вошла в созвездие Водолея. Наступила новая эпоха, и мы только что были свидетелями ее прихода, – торжественно ответил он.
– А чаша?
– Она была дана людям только до этого дня, – пояснил Кузьма и погрустнел. – Она должна была служить символом единения народов
