удавалось сохранить тепло? А может за счет соломенно-тростниковой крыши, сквозь которую утекал дымок костра, горящего в центре хижины?
В общем, в дому было тепло и как-то по-домашнему уютно, несмотря на то, что мебели почти не было. С небольших матрасов в правом углу дома на нас испуганно уставились две мордашки детей лет пяти-шести, а также приятное женское лицо.
— Проходите вот сюда, пожалуйста, — с легким поклоном Мичи отодвинул в сторону перегородку-сёдзи.
Нашему вниманию открылась комната три на три метра с небольшим окном у потолка. Места было достаточно для того, чтобы уместить пятерых мужчин.
Да, Киоси к этому времени уже отделился от моей ноги и стал крепким мужчиной тридцати пяти-сорока лет. Он смахивал на того, прежнего тануки, которого я знал, только… На широком лице появился шрам, идущий от края правой брови и заканчивающийся возле правого уголка губ. Да и на теле тоже были видны заросшие шрамы. Похоже, что повидал Киоси немало…
В одной из лавок по пути мы купили неприметную одежду. Конечно, среди ночи нам бы никто не открыл, но секретный стук способен творить чудеса. Не зря всё-таки Гоэмон помогал бедному люду — его везде помнили и помогали в ответ на его доброту. В небольшом пруду Киоси умылся, привел себя в какой-никакой порядок. Не сказать, что можно пригласить к императору на прием, но на вид самый обычный крестьянин из прилегающих деревень.
— Мичи, это тебе за волнение и купи какой-нибудь еды, — сказал Гоэмон, когда мы прошли в указанную комнату. Он протянул хозяину дома связку монет. — И да, как обычно никому не говори обо мне и о том, что видел меня живым.
— Что вы, что вы, господин Гоэмон. Конечно же я никому не скажу, — замахал руками хозяин дома. — А насчет еды я сейчас… Вы располагайтесь, я скоро.
Он скрылся и закрыл за собой перегородку. Киоси тут же растянулся на хрустнувшей под спиной циновкой:
— Ох, как же классно… Как же здорово, что вы всё-таки прибыли. А ещё лучше видеть над головой не камень, а солому…
— Когда вернемся, то я потолок твоей комнаты велю выстлать соломой, — буркнул Норобу. — И клещей туда насажаю, чтобы тебе не скучно было…
— А ещё больше я соскучился по тебе, сэнсэй, и по тебе, босс, — улыбнулся в ответ Киоси.
— Мне кажется, что мы должны оставить вас втроем, — произнес Гоэмон и тронул Такаюки за плечо. — Пойдем, поможем Мичи с приготовлением завтрака?
— Чтобы самурай занимался завтраком рядом с крестьянином? — вскинул брови Такаюки. — Да когда же такое было?
— Самурай может и не будет таким заниматься, а вот ронин вполне себе может позволить такую вольность. Пойдем, оставим старых друзей для разговора, — Гоэмону пришлось говорить о причине своего ухода напрямую.
Такаюки понятливо кивнул и поднялся с места. Но меч он всё равно не оставил, а прихватил с собой. Может и правильно — всё-таки и время такое и место неподходящее для ронина, чей господин недавно расстался с головой в этом городе. Нужно всегда быть наготове.
Как только за ними закрылась перегородка, я взглянул на Киоси:
— Ну что, старый друг, расскажешь, почему так повзрослел и что с тобой приключилось?
— Расскажу, как не рассказать. Вы же не просто так меня освободили, — хмыкнул Киоси. — Вряд ли хотели узнать по поводу будущего урожая риса…
Что-то в его голосе было такое ехидное, знакомое, но вот что именно, я пока ещё не понял. Не разобрал.
— Нет, по поводу риса мы бы и сами узнали, — хмыкнул Норобу. — А вот зачем мы тащились за твоей мелкой задницей в самую опасную хрень Японии — этого нам бы узнать не помешало.
И вот теперь я разобрал — Киоси был словно Норобу в молодости. То есть также хмыкал и бурчал, даже интонации те же. Как будто Норобу был вампиром, покусал Киоси и превратил в себе подобного. Вот только если Норобу был сухоньким старичком, то Киоси был широкоплечим мужчиной в самом расцвете сил. Шею такого ещё прокусить надо…
Киоси ухмыльнулся и начал говорить:
— Что же, начну с самого начала. Когда Аки Тиба развернула свой Свиток Тигра и начала творить оммёдо, то я оказался к ней ближе всех. Своим броском я нарушил плетение мудр и получилось в итоге вовсе не то, что она планировала сделать. А планировала она отправить друзей Изаму Такаги в то время, когда впервые упоминается это имя…
— Чего? — не удержался я. — Моё имя упоминается в этом времени?
— Да, упоминается в Свитке Тигра и в нем тебе присуждается титул кугэ…
— Какой титул?
— Дурень ты, — проворчал Норобу. — Кугэ — древняя несамурайская придворная аристократия. Знать, которая не воевала, но была приближена к императору… И какого же хрена так получилось, что какой-то хинин заработал себе такие привилегии?
— Сэнсэй, а хининов пока что нет, — покачал головой Киоси. — Вот сколько я не путешествовал по Японии, но нигде не встречал людей с веточкой сакуры на щеке.
— То есть как? — нахмурился я. — Вроде как издавна хинины были отверженным классом.
— Похоже, что "издавна" имеет срок давности, — ответил Киоси. — Ладно, продолжаю. В общем, оказались мы неподалеку отсюда немногим больше, чем двадцать лет назад. Я понятное дело сразу бросился на неё в атаку, не взирая на то, что мы из города переместились в лес. Однако, сил у меня не хватило, чтобы победить дзёнина деревни шепота равнин. Она меня одолела и оставила жизни на сотню-другую вдохов и выдохов. Признаю, босс, дралась она очень и очень серьезно. Я тоже был неплох, но… У меня ни одной кости целой не осталось после битвы. После того, как я не смог подняться, Аки Тиба наклонилась ко мне и рассказала о своём плане. А после оставила подыхать среди примятой в битве травы…
— Но тебя так просто не убьешь, — усмехнулся Норобу.
— Да это так, — кивнул Киоси. — Но на сей раз я бы умер, если бы не пролетавший мимо тэнгу…
— Наш знакомый? — поднял я брови.
— Да ну, какой "наш"? Наш ещё из яйца не вылупился, это был совсем другой тэнгу. Он подхватил меня и отнес в своё жилище на горе Тэнгу. И там
