кинул крюк прямо в скулу. Такая вопиющая наглость пустила по маске трещинку. Астролог на мгновение откис. Его попытка ответить ушла в никуда. Промахнувшись, фанатик замер, словно сам оказался во власти своей же уродливой песни. Шаги послышались откуда-то слева — он приготовился, но не заметил, что его противник совсем рядом и наблюдает почти в упор. Подруб тупой стороной топора сломал пару косточек запястья — тот не выдавал свою боль. Очередной пришёлся по ключице, вот там-то он взвыл, прейдя в ярость.
— Довольно игр! — гаркнул звездочёт и остановил топор своим корявым посохом из обожженного дерева. Попытался подцепить ногу, но «перо» отпрыгнул как птица, вернулся вкруг. Одарив презрительным взглядом, встал напротив. Влево, вправо и назад, так отвёл голову от трёх тычков. Рывок вперёд — началось противостояние лицом к лицу. Они не уступали друг другу в мастерстве владения оружием. Их бой напоминал танец с собственным отражением. Малейшее промедление и чаша видимого равенства могла склониться в ту или иную сторону, заставив другого заплатить всем за свою ошибку. Воздух стонал из-за стремительных махов, желавших быть благодарственным поклоном. Но вдруг чаша сделала свой выбор. Вернее, её заставили. Став серьёзнее, Грегор превзошёл сектанта, который точно оказался не в том месте, не в то время. Всё произошло быстро. Лезвие вгрызлось в грудь под мантией как обжора в пирог под сладкой посыпкой. Потянув на себя, пробил прямой прямо в нос и добавил ногой. Враг рухнул от такого этикета.
— Знаешь, таких, как ты, очень много, — проговорил джентльмен. — Говорите и говорите, чтобы обратить в свою веру. Ведёте своё стадо в никуда. Смысл — мираж не более. Судя по посоху, ты пастух, но сегодня… ночь внезапных откровений. Ты не ведёшь стадо, ты его часть. Почему я сказал откровений, когда озвучил лишь одно? Сейчас поймёшь. Вторым будет моё искреннее признание. Сейчас я осознано совершу нечто такое, что для охотников считается настоящим преступлением. Я сломаю каждую грёбаную кость… грёбаного тела своей добычи.
— Заблудшее дитя, тебя сбили с пути. Но отец наш — Гарганрюэль обнимет и тебя…
— Опять двадцать пять. Неугомонный, верно? — вопросил Грегор и взнёс топор. — Я своего и в глаза не видел. Но знаешь, поделюсь своим соображением насчёт этого. Наш родитель это вовсе не какая-то там сущность, что вяжет шарфик из нитей наших судеб, а нечто другое. Коллектив вселенских законов — вот общий отец, а мать всего-навсего — случайность. Нужно объяснять, что сделала группа законов с нашей матерью? Нет? Хорошо, — он намеривался нанести удар, нацеленный на колено, но остановился и отступил.
Звездочёт рассмеялся, вернулся в вертикальное положение быстрее, чем можно моргнуть. Разломавшись на несколько частей, уродливая маска открыла около одиннадцати пустых глазниц. В них запузырились сферические угольки, которые с каждой секундой всё больше наливались алым свечением. Из-за него кожа начинала слышать писк немногим похожий на комариный. Ворона посетило неизвестная разновидность слабости и беспокойства. Что-то подбирало отмычку для взлома замка его мыслей, то ли снаружи, то ли изнутри. Череда глухих стуков и из хода галереи выполз старик-старуха, чья физиономия таяла, но не покидала пределы единого целого.
— Высосу твои суставы, — пригрозил старый, размахивая колокольчиком. — Я видел мальчика, обнимающего голову. Видел как пожрали заботливый дом. Теперь мальчик вырос. Я знал, оно придёт за мной. Никому не будет прощения. Кап-кап… Донный бог…
— Личинка попыталась спрятаться, — прозвучал новый голос вместе с зубным скрежетом. — Метаморфоза не обнулила твои поступки, не помогла тебе, как и стены собора. Стань ты хоть ненужным жуком, проснувшимся на заре, прошлое доберётся до тебя. Оно уже здесь.
Звонарь начал грызть свои пальцы. Пытался откусить каждую фалангу. Далее выблевал непонятные речи. Те прервались, когда чёрные щупальца с рубиновым отливом вынырнули из-под ног, подняли его в воздух, а там скрутили. Выжав кожаную тряпку, откинули её в сторону. Смех пронёсся над звонарём.
— Ты?! — заорал Астролог и его тоже подняло над плоско-круглой. Факел потух — фонарь на поясе замерцал. Тут же вылетело нечто огромное вытянутое. Туловище фанатика опустилось в бездонную пасть с прорвой кольев-зубов. Было слышно, как трещала каждая косточка. Его сожрали, оставили только голову с угасающими угольками.
Грегор крепко обхватил рукоять топора — правой рукой вытащил огневое оружие.
— Здесь нет твоих врагов, Ворон, — произнёс неизвестный. — Вижу, собираешь трофеи, вот тебе ещё один. Кидай в мешок. Будет что показать в резиденции.
— Кто ты? — спросил в пустоту тот, кто был готов к бою.
— Всего лишь скиталец, который хочет просить об одолжении. Разумеется, будешь вознаграждён. Ведь так это обычно делается? Ты — мне, я — тебе.
— Ты ошибся местом, дружок. Здесь не гильдия наёмников, а городская подкорка. К тому же, вряд ли у тебя есть то, что мне сейчас нужно. Может, предложишь микаты. Министерские монеты.
— Награда будет не золотом, нет — а особенной безделушкой. Бесценный ритуальный предмет, каких мало. Такое дополнение к твоему арсеналу обязательно пригодится. Будет проще собирать разлагающий апперит из монетного домика.
— Домик, апперит, ритуальная безделушка? Не веду дела с теми, кого не вижу. Покажи своё лицо. Только не говори, что не умывался сегодня, — с ухмылкой предупредил Грегор. — Ты разумный р’одум? — задал он вопрос, зная ответ.
— Наглядный пример живучести слов. Им не страшны ни мороз седьмой сферы от центра, ни жар месива заряженных частиц, ни натиск морских глубин. Можно долго продолжать, но остановимся на этом. Мужчина должен знать, когда следует остановиться. Произнесенное тобой слово очень древнее, по человеческим меркам. В масштабе всего… его даже не существует. Не нравится оно мне. И не потому, что не мыслит. Единицы языка попадают в ухо, становятся частичкой призмы мировоззрения. Некоторые из них отравлены, несут яд, а некоторые отравлены ещё больше. Но прошу прощения, я отвлёкся. Питаю слабость к беседам ни о чём.
— Нет лучше места для беседы, чем сырое подземелье с трупами. Нет лучше собеседника, чем вооруженный охотник на чудовищ. Предложил бы тебе сыграть в кости, да не взял их с собой. Так в чём же твоя просьба, не любитель слова «р’одум»? Неужели захотелось поболтать?
— Аколиты, наши общие враги, собрались в библиотеке, пытаются найти ответы на вопросы, связанные с Хором. Хотят понять, хотят остановить его. Прошедший сквозь пепел мешает им. Вы мешаете им.
Джентльмен закурил трубку, желая прогнать кислый запах. Явно наслаждался каждым вздохом.
— Таков наш замысел, обеденный звон не должен случиться, — сказал он. — В книжках им не найти ничего ценного. Их ждут только пыль, да клопы.
— Бегущая от центра сила спрятала их страх. Они
