среди ночи? Броня дома?
– Нет.
– Куда она подевалась?
– Я только что вошел, дома никого.
– Утром вам пришло письмо, срочное, – сообщила Бесси.
– Где оно?
– Его взяла Броня. Вероятно, положила на стол.
– Я ничего не видел.
– Там оно, там. Не съела же она его. Не хочу никого обвинять, но вы нехорошо с ней поступаете. Она порядочная женщина и ради вас пошла на огромную жертву. Вы причиняете ей ненужные страдания. Она знает, что вы гуляете напропалую с другими женщинами, но не ночевать дома – это уже как пощечина. Вы совсем не боитесь Бога?
– Я же вернулся и все ей объясню.
– Что вы можете объяснить? Она не дурочка. Философы по ночам дома сидят. Броня, может быть, слегка наивна, но не настолько глупа, как вам кажется. Герц, я хочу кое-что вам сказать, дайте слово, что будете со мной честны. В этом вы безусловно не можете мне отказать.
– Что же вы хотите сказать? С чем это связано?
– Герц, вчера, когда я вернулась, задняя дверь была открыта. Обычно я ее запираю. Мне кажется, вы вчера заходили домой, а потом ушли через заднюю дверь. Почему вы так поступили, я понятия не имею. Действуете не как друг, а как шпион.
– О чем вы? С какой стати мне за вами шпионить? Насколько я знаю, контрабандой вы не занимаетесь и на нацистов втайне не работаете.
– Как знать, что творится в чужой голове? Я нашла заднюю дверь открытой, а ведь по Нью-Йорку шастает невесть сколько воров и убийц! Вам известно, как опасно оставлять дверь открытой? Чудо, что меня не обокрали. Да и вас тоже могли обокрасть.
– Миссис Киммел, я не был дома со вчерашнего утра.
– Ваша жена видела вас возле дома, с какой-то женщиной. Значит, вы там были, причем не один. Вышли с ней через заднюю дверь и даже не потрудились запереть за собой. Я вас не корю. Староваты мы оба для укоров. Но можно ли вообще действовать таким манером? Вы приводите домой женщину, потом, опасаясь столкнуться на парадной лестнице со своей женой, уходите с этой особой через заднюю дверь и не запираете квартиру. Затем вы не приходите ночевать, и ваша жена всю ночь с ума сходит. По вашей милости я тоже глаз не сомкнула. У меня и без того нервы ни к черту, а подобные эскапады еще подливают масла в огонь. Нынче мне предстоит целый день работать, но как принимать пациентов, если я всю ночь не спала?
– Поверьте, Бесси, я ни в чем не виноват.
– Так твердят все преступники. Гауптман до самого конца клялся, что не похищал ребенка Линдбергов. Мы с вами когда-то были друзьями. Вы обещали, что мы вместе напишем книгу, и еще много чего сулили. И что вышло из всех ваших посулов?
– О чем вы говорите? Какая книга?
– Уже забыли? Предполагалось, что я расскажу вам о своих опытах, а вы все запишете и добавите свои комментарии. Как видно, вы не придаете данному слову ни малейшего значения. Говорите, только чтобы услышать звук собственного голоса. Не уважаете вы ни других, ни себя самого. Мы ведь даже собирались вместе поехать в Майами. Я бы взяла отпуск на парочку недель, а вы…
– Бесси, мне надо свою работу закончить. Ваши опыты, возможно, очень важны, но научной ценности не имеют. Вы были единственным их свидетелем, а люди вообще склонны к самообману. И порой обманывают других.
– С какой стати мне кого-то обманывать? Я на своих сеансах не зарабатываю. Наоборот, несу расходы. Вы пришли ко мне и сказали, что глубоко заинтересованы в истине, в нашей истине. Иные медиумы зарабатывают массу денег, но я не хотела тратить силы ради наживы. Для меня эти вещи слишком священны, чтобы делать на них бизнес. По восемь часов в день я стою на своих больных ногах, копаясь в чужих гнилых зубах. Какую же цель могли преследовать мои вечерние занятия? Я не брала с вас денег, боже упаси. И вообще-то вы задолжали мне несколько сотен долларов.
– Бесси, Богом клянусь, при первой же возможности я с вами расплачусь!
– Такой возможности не будет никогда, при вашей-то жизни. Вы хотите стать профессором в университете, но профессор должен быть образцом для студентов, а не сумасбродом, который шастает по ночам бог знает с кем. Мне казалось, вы хотя бы веруете в Бога, но судя по тому, что вы говорили вчера…
– Я верую в Бога, но устал от духов, которые выуживают у меня информацию, а сами ничегошеньки мне не сообщают.
– Как же так случилось, ни с того ни с сего? Вот что я вам скажу, и не воображайте, будто я свожу с вами счеты. Вы устали, и я тоже. Я хочу иметь квартиру в своем распоряжении, чтобы дверь вечерами не стояла нараспашку, приглашая воров унести мое последнее достояние. Я никогда не хотела брать жильцов, да мне это и не нужно. Вы задолжали мне за жилье, но я не буду сейчас настаивать на возврате, да и вообще не собираюсь. Прошу вас только об одном – будьте добры, найдите себе другую квартиру. Мне нужен покой.
– Хорошо, согласен.
– Найдите жилье до первого числа.
– Хорошо. К первому я съеду.
– Не воображайте, будто лишь оттого, что вы философ, а я простая женщина, зубной врач, вы уже все постигли. Я не такая дурочка и прекрасно понимаю, что происходит, – уже другим тоном сказала Бесси. – Вы сделали то, на что не имели права. Я знаю, что́ вы обо мне думаете, но поверьте, я не настолько аморальна, как вам кажется. Женщина, с которой вы сейчас путаетесь, тоже не знает всей правды.
– О какой женщине вы толкуете?
– Вы знаете о какой.
– Нет, не знаю.
– Знаете, и я знаю, что знаете. Броня видела вас с ней. Я использовала ее не затем, чтобы просто водить вас за нос. Она тоже медиум, но сама об этом не знает. Вот и Гудини был из таких. Отрицал все силы, но сам ими обладал и использовал их во всех своих трюках и опытах. Я неплохо его знала и не раз с ним говорила. С помощью простого трюка невозможно выбраться из заколоченного гвоздями сундука на дне Ист-Ривер. Если хоть на минуту перестанешь дышать, то умрешь. Но Гудини боялся собственных сил и твердил, что во всем, что он делает, нет ничего сверхъестественного. Он был одержим демоном, и этот демон привел его к горькому концу.
– Бесси, давайте поговорим
