Книга Старикам тут не место - Кормак Маккарти

Я разбужу Лоретту тем что сам проснусь. Еще лежим в кровати и она произнесет мое имя. Словно чтобы убедиться что я рядом. Может схожу на кухню за имбирным элем для нее и мы посидим в темноте. Я хочу чтобы ее ничто не тревожило. То что мне довелось видеть в жизни не сделало из меня верующего. Такого как она. Она тревожится и за меня. Я это вижу. Думаю причина в том что я старше ее и что я тот мужчина по которому она многое поняла в нашем брате. Но я знаю чем ей обязан.

И думаю я знаю что нас ждет. Нас купили на наши же деньги. И дело не только в наркотиках. Существуют накопленные богатства о которых никто даже не подозревает. На что как нам кажется идут эти деньги? Деньги на которые можно купить целые страны. И покупали. Можно ли на них купить эту страну? Сомневаюсь. Но вы окажетесь в постели с людьми с которыми не следует ложиться. Это проблема даже не правоохранительных органов. И вряд ли когда-нибудь была. Наркотики существовали всегда. Но люди не садятся на наркотики ни с того ни с сего. Миллионы людей. А по какой причине, на это у меня нет ответа. Особенно такого который бы снял тяжесть с души. Я тут недавно сказал одной журналистке — молодой девчонке, довольно симпатичной. Она еще только пытается стать журналисткой. Она меня спросила: Шериф как вы допустили что преступность в вашем округе настолько вышла из-под контроля? Неплохой я считаю вопрос. Может справедливый. Так или иначе я ей ответил, сказал: Это начинается с того что мы смотрим сквозь пальцы на плохие манеры. Когда мы перестанем слышать «сэр» и «мэм» считайте что конец близок. Я ей ответил, сказал: Это проникает во все слои общества. Вы об этом слышали не так ли? Во все слои. В конце концов общество скатывается к торгашеской морали люди оказываются в пустыне мертвые в своих автомобилях и дороги назад для них нет.

Она так странно поглядела на меня. Тогда я сказал ей последнюю вещь и наверно не стоило это говорить, я сказал что нельзя торговать наркотиками если нет наркоманов. Многие из них прекрасно одеты и занимают хорошую должность. Я сказал: Может быть они есть и среди ваших знакомых.

А еще старики, опять я о стариках, да. В их глазах всегда вопрос когда они смотрят на меня. Не припомню чтобы такое было в прежние времена. Не помню чтобы такое было когда я служил шерифом в пятидесятые годы. Смотришь на них и они даже не выглядят озадаченными. Они выглядят просто выжившими из ума. Это меня угнетает. Они как будто только что проснулись и не понимают на каком они свете. Так ведь и вправду не понимают, в некотором смысле.

Сегодня за ужином она сказала мне что читала святого Иоанна. «Откровение». Всякий раз стоит только заговорить с ней о жизни она вспомнит какое-нибудь место из Библии вот я и спросил ее говорится ли в «Откровении» о переменах и какую форму они примут и она ответила что поищет и тогда скажет. Я спросил есть ли там что-нибудь о зеленых волосах и костях в носу и она ответила что именно в таких выражениях там ничего нет. Не знаю хороший это знак или плохой. Потом она встала зашла мне за спину обняла за шею и куснула ухо. Во многих отношениях она очень молодая женщина. Если б не она не знаю что б со мной было. Хотя нет, знаю. И проверять не надо.

Был холодный ветреный день когда он последний раз вышел из здания суда. Некоторые мужчины могут переживать в обнимку с плачущей женой но ему это всегда казалось противоестественным. Он спустился по ступенькам вышел через заднюю дверь забрался в свой пикап и несколько минут сидел неподвижно. Он не мог подобрать названия своему чувству. Печаль но в то же время и нечто иное. И это «нечто» заставляло его сидеть вместо того чтобы завести мотор и уехать. Он испытывал это чувство и прежде но оно быстро проходило и когда он сказал это себе то понял что это такое. Это — чувство поражения. Будто получил удар и не дал сдачи. Что было для него горше смерти. Надо с этим справиться, сказал он себе. Затем завел пикап.