словам:
– Ты хочешь сказать, что между нами все кончено? У нас едва все началось. После стольких месяцев мы только начали встречаться. И ты бросаешь меня… из-за этого?
Мне не верилось, что он настолько шокирован.
– Да. Именно это я и хочу сказать.
В его глазах вспыхнул гнев, но он быстро прошел. И даже от этой секундной вспышки я не почувствовала опасности или угрозы. Я знала уже тогда, что обещание Брэнсона было искренним. Я всегда буду чувствовать себя защищенной рядом с ним. Все это, конечно, хорошо, но если я полюблю когда-то снова, мне бы хотелось гораздо большего, чем просто чувства защищенности.
– Фред, прости меня. Я буду просить твоего прощения, и я буду обещать, что в будущем исправлюсь. – Он снова взял меня за руку. Напористо, но не агрессивно. – Я люблю тебя.
Я вздрогнула. Я представляла себе всякое, что он мог сказать во время этого разговора, но такого я не ожидала.
– Это правда. Я люблю тебя, Уинифред Пейдж. – Он наклонился ближе ко мне, посмотрел на меня искренним серьезным взглядом. – Позволь мне показать это. Позволь мне доказать это тебе.
В одну наполненную электричеством секунду у меня закралась тень сомнения.
Он любил меня. Я ясно видела это. Он сказал это даже не от паники или от испуга потерять меня. Брэнсон любил меня.
И… я любила его. Но когда он сидел там, произнося такие слова, я поняла, почему после стольких месяцев только сейчас у нас что-то началось. И это не просто потому, что я не искала отношений, или потому, что не хотела их, ведь я хотела.
Я любила Брэнсона Векслера, но не так, как он любил меня. И не так, как мне следовало его любить.
Как будто это было недостаточно ясно, последовавшее за этим откровение расставило все на свои места. Даже если я и любила его, после последних нескольких дней это уже не должно было ничего значить. Я не ожидала, что отношения будут идеальными. Я не ожидала, что не будет конфликтов, споров или разногласий. Но у меня уже был брак, где моя половинка не считала меня ровней себе. И даже если Брэнсон, возможно, не осознавал этого, он показал, что это было верно также и для него.
Я накрыла его ладони своими и посмотрела ему прямо в глаза, пытаясь подобрать слова.
– Я тоже люблю тебя, но не так, чтобы у нас все вышло. – Я начала перечислять причины, но решила, что это не важно. – Мы не совпадаем, ты и я. Я думала, что мы сможем. Я не была уверена, я думала, что возможно… Но я ошиблась.
Он нахмурился. Сначала он смутился, затем ему стало больно.
– Мне правда очень жаль. Мы можем начать заново. Мы можем…
Он не закончил, так как я замотала головой.
– Все кончено, Брэнсон. Я не злюсь, и мы все еще можем… – Я хотела сказать «все еще можем быть друзьями», но это было ужасно. Никто не хотел бы услышать такие слова. Но это было правдой, я надеялась, что мы с Брэнсоном сможем дружить. Но пока не время. – Я не хочу ранить тебя, но… все кончено.
Из дома послышался лай. Ватсон. Резкий, чистый лай.
Он всегда знал. Это первооснова товарищества. Давал мне знать, что он рядом. И велика вероятность, что он говорил мне как можно быстрее разобраться со всем и пойти дать ему вкусняшку.
Спустя секунду две остальные собаки залились в истерическом лае, гавкали, тявкали и скреблись в дверь.
Шум разрушил проклятье, Брэнсон замотал головой, отпустил руку и встал. Когда он взглянул на меня сверху вниз, выражение его лица и голос были добрыми:
– Надеюсь, что ты передумаешь. Я всегда здесь, я буду ждать тебя.
Я хотела сказать, что не передумаю. Что ему не стоило ждать. Хоть это и было правдой, это показалось мне жестоким, так что я просто кивнула.
Он постоял еще несколько мгновений, затем развернулся, спустился с крыльца и сел в свою полицейскую машину.
Я смотрела, как он уезжал, исчезал в лесу, который раскинулся между моим домом и частным сектором, который вел в город. Во мне заскреблось сосущее чувство потери, но мир и спокойствие остались. Это было правильно.
Когда я вернулась в дом, Флотсам и Джет-сам были крайне далеки от мира. Очевидно, они решили, что меня убили, или испугались, что пропустили все веселье.
Ватсон сидел возле мягкого кресла и ждал меня.
Девятнадцать
– Как ты хочешь, чтобы мы к тебе обращались, Саймон или Поли? – Кэти поставила в центр стола блюда с различной выпечкой и села рядом с Лео и Афиной.
– Я много думал об этом, кстати говоря. – Поли выбрал круассан с ветчиной и сыром и положил его к себе на тарелку. – Когда я только попал под программу, я очень бесился, что ко мне теперь обращались Поли. Но теперь… – Он по очереди взглянул на каждого из нас, сидящего за столом, затем он покраснел и опустил взгляд к себе в тарелку. – Что ж… Мне вроде как нравится, какая здесь жизнь у Поли. Я решил официально взять себе двойное имя. Так что я буду Саймон Поли Без-ор. Но друзьям можно называть меня Поли.
– Звучит прекрасно, – Лео хлопнул его по спине. – Это означает, что ты остаешься с нами? Ты не вернешься в Иллинойс?
– Ох, остается он, остается, – Лия была и разочарована, и счастлива. – И мама, и папа, и Джон все пытались уговорить его вернуться домой, но он настоял на том, что он уже дома. По крайней мере, теперь мы можем снова праздновать Рождество и праздники вместе. – Увидев Лию и Поли вместе, я удивилась, как кто-то не догадался, что они родные брат с сестрой. – Однако теперь я думаю, чтобы переехать сюда.
– Нет, – сделал ход Поли, и его голос был резким. Он снова вспыхнул и заговорил более мягким тоном: – Мы уже обсудили это. Когда мама, папа и Джон на следующей неделе вернутся домой, ты отправишься к ним. Можешь приезжать сюда сколько угодно, но переезжать насовсем не надо.
Мы все уставились на него. Мы никогда не видели его таким категоричным.
Афина похлопала его по руке. До недавних пор они были друзьями, но после нападения она все чаще и чаще стала вести себя с ним как мать, несмотря на то, что его настоящая мать была в городе.
– Поли, Лия – взрослая женщина. Если она хочет, она может переехать сюда.
Поли
