двух сторон ещё и покосился так, что его подпирали колья, чтобы совсем не рухнул.
— Нам туда, — я потащил Клару к домишку с покосившимся забором.
Мы вошли без стука.
— Заходи, — я открыл входную дверь и первым вошел в сени. Здесь пахло полынью, сухими яблоками, мышами и пылью. Я толкнул дверь в дом. Послышались голоса. Говорила Нюра:
— Нет, он сказал, чтобы я похудела, и только потом он… — увидев меня она ойкнула и сконфуженно умолкла.
— Чего припёрся⁈ — недовольно зыркнула на меня Люся.
Девушки чинно сидели за накрытым плюшевой скатертью круглым столом, а перед ними была старуха в тёмном платке, которая ловко метала карты.
— Агитируете? — не удержался от подколки я, за это схлопотал подзатыльник от Клары.
— Тихо, — шикнула на нас женщина и добавила, — пускай проходят.
Люся просемафорила нам злым взглядом, мол, идите садитесь, раз принесло вас. Мы с Кларой прошли, расселись.
Тем временем гадалка тихо прочитала молитву, перекрестилась и принялась переворачивать карты:
— Тебя ждет дальняя дорога, казённый дом и разговор с червовым королем… — завела свой монолог гадалка, девчата вытаращились на неё, ловя каждое слово, а я заскучал.
К счастью, продолжалось это не так долго, женщина кинула карты всем, даже Кларе. И у всех была и дальня дорога и любовные разговоры с королями. Которые отличались только мастью.
— Спасибо! — довольным голосом поблагодарила за всех Люся и аккуратно положила на стол деньги.
— А вот ты останься, — непререкаемым тоном велела мне женщина, когда девчата начали собираться уходить.
В доме повисла пауза — все смотрели на меня с непередаваемым выражением лиц. Я молча пожал плечами, мол, а я чо, я ничо, и остался сидеть за столом.
— Генка, ну мы тебя во дворе подождем? — вопросительно сообщила Люся явно в надежде, что старуха разрешит им остаться.
— Не ждите, — отрезала та. — Он сам потом дорогу найдёт, чай не маленький.
Когда они ушли, она мне сказала:
— Кто ты?
— Что? — я ожидал чего угодно, только не такой вопрос. — В каком смысле?
— В прямом, — прищурилась женщина и вдруг протянула мне колоду, — сними.
Машинально я снял верхние пару карт. Гадалка деловито раскидала их и посмотрела, прищурившись:
— Смерть твоя совсем близко, — тихо сказала она, — бойся трефового вальта при долгой дороге.
Я промолчал, не зная, как комментировать. Во всю эту ерунду я не верил. Пока она заканчивала метать карты, я решил спросить:
— Скажите пожалуйста, вы про анахорета Софрония ничего не слышали?
— Это тот отшельник, что в яме живёт? — она впервые подняла глаза и посмотрела на меня в упор, — а тебе он зачем?
— Это уж моё дело, — я не собирался отчитываться.
Но уже хорошо, что о нём здесь хоть что-то слышали. Значит, это не мифическая фигура, и он реально существует. Честно говоря, были у меня некоторые сомнения. Нет, я не думал, что отец Демьян мне соврал, но подозрение в том, что, может быть, это такая аллегория — не оставляли меня всё время. А тут эта женщина сразу подтвердила. Бинго! Значит, он существует, а раз он существует, значит никуда от меня не денется!
— Он с тобой даже разговаривать не будет, — поджала губы она и выложила на стол ещё три карты, — семёрка червей… десятка треф…
— Почему не будет и откуда вы это знаете? — перебил гадалку я.
— Чтобы к нему попасть, нужно знать, куда идти, — гадалка положила сверху ещё одну карту и покачала головой, — кто же ты такой, парень?
Я пожал плечами.
— Или что же ты такое? — продолжила поедать меня изучающим взглядом она.
— Я будущий комсомолец и член агитбригады «Литмонтаж» — с важным видом, как это сделал бы на моём месте настоящий подросток, заявил я.
— А у меня такое чувство, словно я со взрослым мужиком разговариваю, — её проницательный взгляд вновь рентгеном прошелся по мне так, что я аж поёжился.
— И что у тебя в сумке? — вдруг спросила она.
— Мои личные вещи, — независимо ответил я.
— Показывай! — она протянула руку к сумке.
Терпеть по отношению к себе хамство, тем более от какой-то деревенской старушки, я не желал, поэтому встал и сказал, вежливым голосом:
— Спасибо за гадание. Мне пора.
— Стой! — с нажимом велела она, и я вдруг не смог сделать ни шагу.
Да это же гипноз! Сильна! — с уважением подумал я, и, собрав волю в кулак, медленно, с усилием переставляя ноги, пошел к двери.
— Силён, однако, — уважительно констатировала женщина и добавила уже более мягким и спокойным тоном. — Не уходи. Давай поговорим. Это и тебе тоже надо.
Внутреннее чувство говорило, что надо валить отсюда, но разум решил, что можно и поговорить. Дорогу к этому Софронию всё равно искать надо, так почему бы не начать со старушки.
Я вернулся и уселся за стол на своё место.
— Ершистый какой, — вздохнула женщина и грустно добавила, — мой Вася таким же был.
— Вася это кто? — спросил я из вежливости.
— Внук мой, — вздохнула старуха, — зарезали его сектанты год назад.
— Эти? — удивился я.
— Эти, — она смахнула слезинку и перевела разговор, — у тебя в торбе кое-что находится, что принадлежит мне.
— Что именно? — я, конечно, уже понял, что речь идёт о той зелёной хрени, которую я поймал в иве и из-за которой порвал куртку.
— Ёша, — сказала старуха и улыбнулась от чего её похожее на печёное яблочко морщинистое лицо ещё больше сморщилось.
— Что за ёша? — спросил я.
— Помощник это мой.
— А почему он тогда не у вас, а на иве был?
— Ну ты же сам видишь, что здесь происходит, — развела руками она.
— Видеть-то вижу, — не стал отпираться я, — только не пойму ничего.
— А что здесь понимать, — нахмурилась она, — сектанты у нас орудуют.
— И что?
— А то! — неожиданно зло сказала она, — есть у них один там, Епифан, это проповедник ихний. Вот с него всё и началось. И помощники его тоже. Сперва души все ушли. А потом с людьми
