– Салют! Смекаете, к чему идёт дело? – с ходу спросил он, ещё не огласив вечернее меню. – Протока того и гляди наполнится водой. Это же рукав Скалистого ручья, который обмелел в сороковых годах. А сейчас вода в Скалистом ручье поднялась настолько, что она может хлынуть сюда и, как встарь, завертеть наше мельничное колесо)
– А куда ведёт мельничная протока? – осведомился Квиллер.
– Через Безлюдную балку в Иттибиттивасси… Что будем заказывать? Один сухой херес и «Скуунк» с лимоном?
Пока он размашисто вышагивал к стойке бара на своих длинных ногах, Полли прошептала:
– Я рада, что Дерека наконец-то прибило к берегу. Встреча с этой девушкой явно пошла ему на пользу. – Раньше Каттлбринка мотало из стороны в сторону, то он хотел быть полицейским, то мечтал об актерской карьере, то метил в фермеры, а порой и просто бездельничал. Теперь он осваивал премудрости ресторанного дела в Мускаунтском колледже.
Вернувшись с напитками, Дерек объявил:
– Теперь о грустном. Мне не положено говорить об этом, но заправилы Ледового фестиваля срочно собрались на тайное совещание в зале на первом этаже. Похоже, дела обстоят неважнецки.
Между репликами словоохотливого официанта сотрапезники успели обсудить автоматизацию работы библиотеки, газетную передовицу о неграмотности, поведение Брута и одержимость Германа Мелвилла вопросами добра и зла.
Полли промолвила:
– У меня такое чувство, что Линетт снова позвонит сегодня вечером. Она наверняка уже побывала на карнавале. А ты не знаешь, поручат ли Картеру Ли реставрацию отеля и особняка Лимбургера?
– Фонд К. всё ещё пребывает в задумчивости. У них как на небесах: Бог правду видит, да не скоро скажет.
Квиллер чувствовал себя лицемером, ведущим двойную игру. Он мог говорить со своей спутницей о музыке французского композитора Габриэля Форе и новом автомобиле Райкера, но только не о тревожащих его подозрениях. Он избегал всяких упоминаний о Даниэль, шотландском кинжале с серебряной рукояткой, кукле, найденной в шкафчике Ленин, а также нелестном мнении, которое Уэзерби Гуд высказал насчёт Картера Ли, и своём хитроумном плане, придуманном для того, чтобы заглянуть в альбом этого последнего. Зачем понапрасну волновать Полли? Особенно когда все твои заключения строятся на интуитивных догадках, слухах и вздорных сплетнях.
Полли благополучно доела отварного лосося под луковым соусом, а Квиллер расправился со свиной вырезкой с черносмородиновой подливкой, и они вернулись в Индейскую Деревню – как раз вовремя, чтобы услышать звонок Линетт.
– А мы только что вспоминали о тебе, – проговорила Полли, жестом предлагая Квиллеру подойти ко второму аппарату на антресолях. – Чем вы занимались сегодня?
Голос Линетт звучал устало:
– Ходили смотреть на праздничное шествие на Кэнэл-стрит. Просто невероятно, до чего красиво всё устроено, эти карнавальные платформы, музыка, костюмы и маски! С платформ бросали бусины в толпу. Потом началось гулянье на улицах: толкотня, смех, гомон, возлияния и бог знает что ещё! Некоторые сбрасывали с себя одежду! Просто дикость какая-то!
Квиллер спросил:
– А ты всё ещё продолжаешь отдавать должное местной кухне?
– О, привет, Квилл. Ох нет, мой живот сегодня взбунтовался, здешние кушанья ужасно острые. Картер Ли вышел купить какое-нибудь лекарство.
Будь поосторожнее с моллюсками! – увещевала Полли. – Не забывай, что они тебе не всегда по нутру.
Выразительно вздохнув, Линетт произнесла:
– Карнавал продлится ещё три дня, потом всё закончится, и мы отправимся домой. Я буду рада вновь увидеть родной Пикакс.
После телефонного разговора Полли заметила Квиллеру:
– Линетт, должно быть, чересчур увлеклась острой пищей. Отсюда и расстройство желудка.
– А может, всё дело в чрезмерном возбуждении, – предположил он. – Всего пара часов лету – и ты попадаешь из тихого Мускаунти на безумный Марди-Гра. Это равносильно электрошоку. Удар в пару тысяч вольт.
В общем и целом уик-энд складывался вполне удачно, они читали вслух в доме у Полли, слушали музыку у Квиллера, спорили о романах Джейн Остин, короче, занимались именно тем, что им нравилось. И всё это время Брут вёл себя как патриций. «Вот видишь! Я же тебе говорил!» – так и хотелось сказать Квиллеру, но он придержал язык. Даже омлет на завтрак был приготовлен из настоящих яиц и настоящего сыра – никаких диетических заменителей.
Воскресный день уже клонился к вечеру, когда Квиллер наконец вернулся в своё жилище. Юм-Юм увлеченно играла с вязаной мышкой, а Коко выглядел каким-то рассеянным и беспокойным. Он бесцельно бродил туда-сюда, принюхивался к бесчисленным невидимым пятнышкам, запрыгивал на кофейный столик, тут же спрыгивал обратно на пол и наконец уселся, уставившись на потолок.
– Если ты ищешь нашу Мошку, то она, увы, здесь больше не живёт, – сообщил Квиллер. – Нельзя, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Иными словами, один пирог два раза не съешь.
Трудно сказать, что беспокоило кота. Квиллер и сам пребывал в беспокойстве. Все тревоги, подавляемые последние двадцать четыре часа, вновь подняли голову. С удручённым видом он развалился в большом кресле и слушал дождь, всё тот же дождь, барабанящий по крыше и заливающий оконные стекла. Тишину нарушали только Юм-Юм, носившаяся за добычей, да Коко, тихо урчавший что-то себе под нос. Сейчас кот сидел на кофейном столике, исследуя кожаный переплет альбома с вырезками. Он любил запах выделанной кожи.
Поддавшись внезапному порыву, Квиллер вскочил с кресла и прошёл к телефону, чтобы набрать один номер. Она живёт в Деревне. У неё на всё имеются собственные взгляды. Она практична, умна и не боится высказывать то, что думает. Порой у неё возникают бредовые идеи. Но сейчас именно она могла ему помочь! Он знал, что застанет её дома. Она не из тех, кто пойдет шлёпать по лужам, если дело не сулит коммерческой выгоды, а сегодня ещё воскресенье.
Ответивший ему хрипловатый голос произнёс нетерпеливо:
– Да? И что вам ещё надо, чёрт побери?!
Самым медоточивым тоном Квиллер пропел:
– Аманда, это один из твоих самых преданных избирателей и самых верных клиентов.
– А-а! Это ты! Ты напугал меня, негодяй! – заявила она. – А я подумала, что это опять городской прокурор. Он названивает мне целый день. Эти глупые избиратели зарубили предложение о сборе средств для реконструкции системы защиты от наводнений, но тут же забыли об этом, когда зарядили дожди. Ар-р, как я зла!
– Сочувствую тебе, Аманда. Ты поступаешь великодушно, продолжая усердно трудиться в городском совете. – А про себя он подумал: «Ты, голубушка, потому так упорно выставляешь свою кандидатуру на выборах, что это идёт на пользу твоему бизнесу».
– Ну что ж, а у тебя какие жалобы?
