изданных институтом и «доставляемых безвозмездно в разные учебные заведения». Имелись библиотеки и при других учебных заведениях.
Создавались библиотеки и при типографиях. Типография Московского университета один экземпляр своих изданий выделяла в свою типографскую библиотеку. Этот экземпляр должен был быть заштемпелеван и иметь припечатанный цензурный билет на выпуск{390}. Здесь же оставались газеты, журналы, книги, выписываемые для издания «Московских ведомостей», журналов.
Наиболее известна типографская библиотека Московского печатного двора, в дальнейшем Синодальной типографии. На протяжении веков типография снабжалась всеми необходимыми материалами и пособиями для издания книг. После каждого издания правленые экземпляры, служившие оригиналом для наборщиков, поступали в книгохранилище.
Со второй половины XVII в. библиотека начала заполняться греческими рукописями и другими изданиями. В 1679 г. архимандрит Дионисий Грек при отъезде из Москвы на родину завещал принадлежащие ему книги и рукописи библиотеке Печатного двора. Сюда же в 1692 г. поступили книги Сильвестра Медведева. Из Пскова было получено 112 пергаментных рукописей, из Новгорода — 44.
В XVIII в. библиотекой пользовались не только справщики, но и учителя Славяно-греко-латинской академии. Книжные сокровища ценились высоко. Библиотекой пользовался историк князь М. М. Щербатов. Книги запрашивались из Синода для справок. В том же XVIII в. библиотека была расширена, выделены были залы, «дабы академические учителя и прочие, кто возжелает, удобно могли заниматься чтением библиотечных книг». Эту библиотеку можно считать первой публичной библиотекой Москвы.
Фонд делился на три группы: рукописи, печатные книги и архив типографии. В XVIII в. значительная часть рукописей была передана в Патриаршую библиотеку. В типографской библиотеке были оставлены почти исключительно рукописи богослужебные.
В первой половине XIX в. библиотека была не устроена, фонд не разобран, пользоваться ею было трудно; В это время из библиотеки передаются книги и рукописи в Московскую и Петербургскую духовные академии, семинарии, в Российское библейское общество, Святому синоду. В 1836 г. в Петербург были переданы петровские издания гражданской печати (реляции, журналы, «Книга Марсова» с подписью Петра I), карты, планы. Оставшиеся сокровища библиотеки не имели применения в деятельности Синодальной типографии и было предложено раздать и их по другим книгохранилищам. Но ученые в 1860-х годах воспротивились этому. Во второй половине XIX в. библиотека стала активно изучаться, описываться. К ней был присоединен небольшой типографский музей с уцелевшим оборудованием древнерусского книгопечатания: образцовым первопечатным станком, пунсонами и матрицами XVII в., словолитной формой древней конструкции, походным книгопечатным станом Петра I и др.{391}
Одним из условий успешной работы была организация библиотек при научных обществах. Книги в данном случае редко покупались, они в основном дарились. В библиотеку Общества истории: и древностей российских подарили свои библиотеки И. Ф. Ферапонтов, П. П. Бекетов, Н. И. Матрунин, К. Ф. Калайдович, А. П. Курбатов, И. С. Орлай, епископ калужский Евгений, П. И. Голенищев-Кутузов, П. Ф. Горенкин, Н. П. Брусилов, М. Н. Мясников и многие другие. Общество с 1811 г. публиковало росписи подаренных книг, например «Роспись книгам и монетам, принесенным в дар Обществу истории и древностей российских купцом… Козмою Ивановичем Авериным» (1827, 19 стр.). Роспись библиотеки. общества была составлена П. М. Строевым в 1845 г.
Библиотекарь Общества любителей российской словесности И. М. Снегирев составил опись библиотеки и привел ее в порядок. В своем дневнике за 29 декабря 1823 г. он записал, что из библиотеки общества «выкрадено три полки русских книг». Эта кража побудила Снегирева обратиться через некоего Вагнера к гадалке. «Вагнер, — писал он от 4 февраля 1824 г., — сказывал мне, что гадал у ворожеи о пропавших книгах О. Л. Р. С. и что ворожея ему сказала, что похитил их белокурый мужчина низкого росту (он думает на г. Васильева) и что как скоро узнает об этом, то бы скорее брать меры: иначе увезут в деревню». Похищенное так и не нашлось{392}.
Моду открывать библиотеки при книжных лавках завел еще Н. И. Новиков. В 1780 г. он открыл первую в Москве библиотеку для чтения при своей книжной лавке. Точного перечня, кто из типографщиков и книгопродавцев имел библиотеки для чтения, нет. Но можно предположить, что в том или ином виде они имелись у большинства. В основном известны те библиотеки, чьи каталоги опубликованы. Например, Селивановский в 1807 г. организовал платную библиотеку для выдачи книг на дом «на Ильинке, против нового Гостиного двора». Сохранился ее каталог 1809 г. Библиотека Глазуновых на Никольской улице существовала на общих коммерческих основаниях. П. И. Глазунов, в доме которого находилась библиотека, приравнивал «чтение к торговле».
По сведениям 1843 г., на Кузнецком мосту работала библиотека купца А. Монигетти и купчихи М. И. Готье Дюфае, доставшаяся им от А. И. Семена, которому она была передана в 1827 г. купцом И. Буве, дедом его детей{393}. На Кузнецком мосту в 1843 г. имелись библиотеки купца Ф. Северина (открыта в 1838 г.), Е. А. Наливкиной (открыта в 1835 г.), купцов К. Урбена и Д. Рено (открыта одновременно с началом книжной торговли в 1820 г.). В Тверской части Москвы в то же время имелась французская библиотека Ф. А. Дюкло (открыта в 1826 г.), библиотека Н. Н. Улитина (открыта в 1832 г.), В. В. Логинова (открыта в 1836 г.).
С 1844 г. было разрешено открыть французскую библиотеку мещанке Христине Лавиаль{394}.
Библиотеки выпускали правила, каталоги. Через цензуру в 1841 г. проходили «Правила, по которым отпускаются на дома для прочтения книги и периодические издания, русские и иностранные, из библиотеки Елены Александровны Наливкиной»{395}. Купец Дюкло в 1827 г. издал на французском языке каталог книг кабинета для чтения{396}.
Из личных библиотек наиболее известны были библиотеки профессоров Московского университета. Например, Е. О. Мухин, чтобы не отстать от быстро развивавшейся науки, постоянно умножал свою библиотеку старыми и новыми сочинениями, выписывал зарубежные периодические издания, немногочисленные пока русские журналы, посвященные врачебным и естественным наукам. Мухин был практик, «мало цены имело для него то отвлеченное знание, которое навсегда остается одним только знанием, одною вывескою кабинетной учености; по его убеждению, всякое истинное знание должно было вести к полезному умению, увеличивать сумму наших практических способностей, а практическая способность никогда и нигде не должна была оставаться праздною»{397}. И библиотека его не была собранием отвлеченных знаний. Он сделал ее доступной для студентов, знакомил своих учеников как с приобретенными им библиографическими редкостями, так и с последними новинками, выписанными по каталогам.
Обширная библиотека доктора медицины М. Я. Мудрова также была открыта для всех желающих. Он принимал на себя хлопоты выписывать студентам книги из чужих краев: каждый вписывал в тетрадку свое имя и титул нужной ему книги; по этой тетрадке Мудров через московскую книжную лавку Готье выписывал их на себя на собственные деньги с платою комиссионных по 5 % с рубля, получив книги, раздавал студентам, которые когда платили, а когда так и оставались его должниками.
Насколько была велика любовь к символическим картинкам в то время, свидетельствует описанная биографом Мудрова эмблема, придуманная им для собственного сочинения,
