48
Некоторые блюда эротического меню, занимающие у повара особенно много времени, можно приготовить заранее. Например, конфеты хорошо хранятся в холодильнике. Туда же можно положить и полоски из машевой муки, которые нужно долго высушивать в духовке. А эссенция из роторного испарителя не испортится, если её держать в герметично закупоренном сосуде.
Мараван занимался заготовкой блюд впрок, когда в дверь его квартиры позвонили.
Открыв, он разглядел в полумраке лестничной площадки высокую фигуру Македы.
— Не волнуйся, кроме соседа со второго этажа, меня никто не видел, — улыбнулась девушка, встретив испуганный взгляд тамильца.
— Этого вполне достаточно, — проворчал он, пропуская её в квартиру.
Македа сняла пальто, под которым оказалось национальное эфиопское платье.
— Я решила, что такая одежда больше подходит для вашего района, — объяснила она.
— Чего ты хочешь? — спросил Мараван.
— Прежде всего твоего замечательного белого чая, — ответила Македа, — вряд ли у тебя есть шампанское.
Мараван имел в виду совсем не это, и вряд ли Македа поняла его неправильно. Тем не менее он кивнул.
Она последовала за ним на кухню и обратила внимание на конфеты на разных стадиях готовности, разложенные на столе.
— Это для меня и Дальманна? — поинтересовалась эфиопка.
Мараван кивнул, заливая в чайник воду.
— Можно? — Она показала на пряную глазированную раковину из нутовой муки.
— Но только одну, они у меня наперечёт, — разрешил Мараван.
Он достал из буфета две чашки с блюдцами и поставил их на поднос.
Македа выбрала одну раковину и надкусила.
Вскоре вода закипела. Мараван заварил чай и пошёл с подносом в гостиную.
Дипам на домашнем алтаре горел, и в комнате стоял приятный запах сандалового дерева. Курительную палочку Мараван зажёг во время своей последней молитвы. Перед алтарём стоял снимок с убитыми мальчиками-солдатами. Македа разглядывала его, пока тамилец накрывал на стол.
— Который из них? — спросила она.
— Первый слева, — ответил Мараван, не повернув головы.
— Совсем ребёнок, — вздохнула Македа.
— Он хотел стать поваром, как я.
— И, безусловно, был бы хорошим мастером, — добавила Македа.
— Конечно.
Тут тамилец наконец посмотрел на фотографию.
— Это просто несправедливо, — прошептал он прерывающимся от слёз голосом.
Македа кивнула.
— У меня была кузина, — сказала эфиопка. — Она хотела стать медсестрой. В десять лет её призвали на войну. И вместо того чтобы лечить и ухаживать за ранеными, она училась управляться с «Калашниковым»… Ей не исполнилось и двенадцати…
Голос Македы задрожал. Мараван положил ей руку на плечо.
— За свободную Эритрею…
Она как будто попыталась засмеяться, но в результате разрыдалась.
Оба сели и сделали по осторожному глотку всё ещё горячего чая.
— И эти дети на совести у таких людей, как Дальманн, — сказала Македа, поставив свою чашку на стол.
Мараван покачал головой:
— Нет, виноваты те, кто развязал эту войну.
— Ты имеешь в виду идеологов? Да, они отвратительны. Но всё же не так, как поставщики оружия. Это благодаря им война вообще стала возможна. Такие, как Дальманн, наживаются на ней, и только поэтому она продолжается.
— Дальманн — слишком мелкая рыбёшка. — Мараван махнул рукой.
Македа кивнула:
— Да, но это наша рыбёшка.
Тамилец ничего не сказал.
— И он ответит нам за остальных, — добавила девушка после долгой паузы.
Мараван по-прежнему молчал.
— Ты ведь сказал, что хочешь покончить с этой работой. Так почему же ты взялся готовить этот ужин, а? Именно этот?
— Я не знаю, — развёл руками Мараван.
— Ведь ты что-то задумал, так? — не отставала Македа.
— Я ничего не задумал, — покачал головой Мараван. — А ты? Почему ты согласилась на это?
— Я знаю почему, — кивнула Македа.
Снаружи завыла полицейская сирена, а потом снова стало тихо.
— У Дальманна больное сердце, — добавила эфиопка.
— Надеюсь, это серьёзно.
Македа усмехнулась:
— Он перенёс инфаркт. Доктора вшили ему трубку в коронарную артерию, и теперь он должен постоянно понижать давление и разжижать кровь, иначе его ждёт ещё один.
Мараван молча подул на свой чай.
— А ты знаешь, где с ним случился первый инфаркт? — спросила девушка.
Мараван затряс головой.
Македа натянуто засмеялась.
— В «Хувилере». В самый разгар веселья.
Тамилец не реагировал.
— Теперь он должен себя щадить. Никаких перенапряжений!
— Понимаю, — кивнул Мараван.
Македа сделала ещё глоток чая.
— Ты можешь исправить сбой эрекции? — неожиданно спросила она.
— Что ты имеешь в виду?
— Приготовить еду, чтобы помогала в таких случаях?
— Ну, может, со временем…
— Нужно прямо сейчас.
Мараван неуверенно пожал плечами.
— Есть такие добавки, они срабатывают уже через полчаса, — сказала Македа.
— У меня их нет.
— У меня есть.
Через пятнадцать минут она ушла, оставив на столике рядом с чайным сервизом четыре таблетки.
Во сне Мараван кричал. Ему привиделось, что он стоит в дремучем и мокром, будто после дождя, тропическом лесу. Внезапно из чащи вынырнуло несколько танков. Они покружили, пропахав своими гусеницами просеки, и снова исчезли в джунглях. Потом они вернулись и опять уехали, и так несколько раз. Когда же от зарослей вокруг ничего не осталось, Мараван увидел перед собой сверкающую поверхность океана.
Он проснулся и зажёг свет. У постели, словно испуганные животные, замерли деревца карри.
Мараван взглянул на часы. Три ночи. Если он сейчас не встанет и не выпьет горячего молока с кардамоном и корицей, точно не уснёт до утра.
Он поставил кастрюльку на плиту и вспомнил о предложении Македы.
Не успело молоко разогреться, как Мараван принял решение.
49
— В архивах Генеральной прокуратуры? Ты шутишь?
