за скобки… И пытались создать видимость, что всего лишь работают вместе.
У не выходило хр*ново, если честно, Гутник просто не мог прекратить то ощущение вспоминать, когда она в его руках находилась: без опасений, без ограничений… А вот что по этому поводу думала Дарья… казалось неуместным спрашивать.
Дьявол! Несмотря на все свои мегаразумные доводы, Олег ясно осознал, что не хочет, чтобы она вновь из его кабинета исчезла. И… когда Даша находилась рядом, ему становилось до фига легче. Вот действительно мог поверить, что идет на поправку. Хотя разумного объяснения для этого феномена у Гутника не имелось.
Но сейчас точно было не время об этом думать.
— Так что за повод, Мих? Не подумай, я рад тебя видеть всегда, сам знаешь. Только из-за работы…
— Ты и подохнуть не успеешь, не то что со старым другом по рюмке опрокинуть, — хмыкнул Михаил, вольготно усевшись на стуле в его кухне.
Одном из двух. Обстановка у Гутника была скудной, не потому, что не имел возможностей, зарплата у полковника всегда была хорошей, работа опасная, а вот тратить особо не на что… Да и некогда! Вот его основная беда, как верно Миха и насчет встреч отметил. Олегу всегда не хватало времени ни на что, кроме своей работы…
А теперь еще больше стимулов торчать в Управлении, конечно. Хотя он, раздери его дьявол, до сих пор не понял, как так вышло, что Дарья вернулась за второй стол в его кабинете?! И Гутник даже слова не сказал против, не намекнул, что девчонка его неверно поняла…
Кто б ему объяснил, что с ним творится около нее?!
— За этим я и приехал, — судя по всему, чувствуя себя, как дома, Миха поставил на стол бутылку коньяка так, что донышко угрожающе звякнуло.
— Не понял? — уточнил Олег, вскинувшись. — За чем конкретно?
Подошел к столу, достав бокалы из шкафа по ходу движения. Проверил холодильник, не особо помня, что там у него есть, чтоб предложить на закуску не стыдно.
Блин, уж сильно слова друга с его странными мыслями совпали, аж как-то не по себе.
Потому как Михаил давно у них слыл не вполне… обычным. И пусть никто и никогда этого вслух не сказал бы, но и отрицать очевидное даже Гутник, со всем своим неприятием мистичного, не брался. Себе дороже.
— Решил сам в гости приехать, раз тебе и подумать об этом некогда. Так сказать, напомнить, что пора расслабляться, а то и без взрывчаток всяких, откинешься раньше времени, — как-то хитровато глянув на него из-под бровей, друг аккуратно вскрыл бутылку коньяка.
Хорошего, кстати, дорогого. Этот быстро не выпить — святотатство. Смаковать и растягивать надо. И пусть Олег не был профайлером и психологом, как Миха, хватило данных, чтобы понять — друг точно на долгий разговор настроен. Интересно…
Ладно, может, ему это тоже сейчас лишним не будет. Голову точно нужно утрясти, потому как сам не понимает уже, что творит. А что лучше поможет, чем разговор с таким другом?
**
— Так что тебя заставило вылезти из своего госпиталя, Миша? — глядя на то, как коньяк вязко и маслянисто стекает по стенкам бокала, уточнил Гутник. — Неужели пациенты закончились?
На столе стояла нарезка сыра и мяса, оливки, хлеб. Негусто, но им хватит.
Вообще, у Олега в холодильнике, завернутая в фольгу, еще и калита лежала. Остатки, которые он тогда забрал, после Дня рождения Даши. Только совесть не позволяла угощение доесть, как отправил ей то сообщение. Теперь можно, выходит?
Но делиться с кем-то тем, что она для него пекла — вообще не хотел, неизвестно еще, снизойдет ли Дарья до подобной милости опять. Так что, Миша обойдется. Да и, вообще, тот никогда особо сладкое не ценил…
— Пациентов и тех, кому помощь нужна, всегда достаточно. Тут, как и у тебя, работа не заканчивается, — хмыкнул друг, глубоко втянув в себя аромат напитка. — Но и другу помощь нужна…
Они с Михаилом уже лет пятнадцать знакомы были. Поначалу в Управлении оба служили, Миша хорошо помогал вычислять и раскрывать психологические профили подозреваемых, во многих случаях неплохо облегчая им работу. Но потом его больше психология увлекла, особенно влияние травматических событий на психику человека и возможности реабилитации. Не без причины, конечно, на своей шкуре друг испытал то, что подтолкнуло профиль сменить. Так что никто его не останавливал и не отговаривал. Да и помощь бойцам и сотрудникам была для Управления настолько же существенной, как и его прежняя специализация. Тем более что обратиться за советом всегда можно было и по другим вопросам, чаще всего, Миха не отказывал.
— С чего решил так? — попытался уйти в несознанку Олег.
Мишка и с ним пару бесед проводил после взрыва, еще когда Гутник в капсуле лежал. Имелось такое подозрение, что именно друг, а точнее, его рекомендации, и сыграли решающую роль в том, что Олега отпустили из госпиталя раньше времени. Правда, тогда они уже не успели пересечься перед выпиской, так что это больше его догадки. Да и не с руки Олегу было о таком спрашивать. Он и так был уверен, и искренне благодарен другу за это.
— А черт знает! — отсалютовав ему бокалом, Миша сделал первый глоток, с явным удовольствием позволив напитку растечься по рецепторам. — Припекло просто, что надо с тобой поговорить, вот кровь из носу просто, ну и приехал. Знаешь же, я своей интуиции верю, — вновь хитровато глянул на него друг.
Гутник криво усмехнулся, и сам отпив коньяк. Хороший, насыщенный, богатый вкус…
Интуиция… Хорошая штука. Они все, так или иначе, на нее полагаться привыкли. Вот только, когда дело Миши касалось… все становилось сложнее. И это знали все, кто с ним тесно общались. Знали… Но не обсуждали. Потому как немного… стремно было признавать, что, так или иначе, а полагаются они все в его суждениях на нечто, что никакой аналитикой или логикой, да даже опытом, объяснить не в состоянии.
А ведь «магию» Гутник не признавал ни в каком виде, даже как обостренное восприятие. Но и отрицать, что, в девяносто девяти случаях, Мишка оказывался прав — не мог (может и во всех ста, но Олег продолжал своему рационализму шанс оставлять и надежду).
Короче, когда Миша заводил волынку про интуицию, еще и в отношении Гутника… волосы на затылке начинали шевелиться. Не по себе как-то. Совершенно.
**Сделал большой
