же у кланов действительно возникали серьезные проблемы с объединениями стихий, а вот причину этой напасти никто так понять не смог. Точнее причины просто не разглашались. Сам Харт был уверен, что высокородные пятерых кланов скрывают информацию. Да и вообще, поводов ее разглашать не было. Зачем? Ничего ж ранее плохого не происходило для необходимости слияния резервов.
Но ничто не вечно под луной.
Тут темный намекнул на грядущие перемены, которые он чует, а у меня от таких заявлений холодок змейкой пробежал по позвоночнику.
Я еще спросила о том, может ли невозможность объединиться и проблемы с истощением источников быть связаны. На это Харт развал руками.
— Ладно, Ксю, мне пора. Я передам твоим, что с тобой все хорошо. Отдыхай, а мне надо как-то из лечебного крыла выбраться. Ты не представляешь, на какие хитрости пришлось пойти, чтобы попасть в палату над тобой и по дереву спуститься к тебе. Я в соседнюю метил, но ее заняли. Твоим сказал так: “гадом буду, но до Ксю доберусь”.
Я засмеялась. Так мило с его стороны.
— Ребятам привет.
— Конечно.
— Харт, подожди, — я окликнула его, когда он поднялся на ветку и собирался взобраться выше, — можешь помочь мне в библиотеке с поиском информации?
— Могу, но врядли ты найдешь много, если я правильно понял, что тебя интересует.
— Вдруг…
Он нахмурился, видимо прикидывая в голове, стоит ли соглашаться на авантюру, но на мою радость — кивнул.
Двадцать третья глава
Мне снился странный сон.
Я бежала и бежала и весь бег был словно в никуда. Какая-то непонятная безысходность, будто я обязана попасть куда-то, но времени осталось так мало, что подсознательно чувствовала как секунды истекают, раздирая душу страхом — не успеть.
Куда надо успеть?
Куда я спешу?
Я ведь даже не понимаю, куда я бегу и тело словно не мое.
Бег в пространстве резко оборвался, первые детали прояснились.
Темно, холодно, грустно.
Рука касается холодного камня. С пола поднимается густой ледяной туман.
«Будь проклят ты и весь ваш род! Вы заплатите за то, что сделали!»
Гулким эхом разносится по затуманенному залу.
«Ты не сможешь ничего сделать» — звучит в ответ. Тяжелый и властный голос.
«Где он? ГДЕ ОН? О нет…» — раздается надрывное.
Перед глазами, сквозь клубы едкого тумана, прослеживаются силуэты.
Их двое. Кажется мужчина и женщина, но тембры их голосов неразборчивы и сложно понять, кто из них говорит.
«Что ты сделаешь?»
«Не прощу…»
Голоса обрываются. Световая вспышка разгоняет дымку. Но все происходит настолько быстро, что я успеваю рассмотреть только женщину и отлетевшего в сторону мужчину. Промелькнула мысль, что он высокородный.
Светлые волосы волной накрывают лицо, с вытянутой руки срываются серебристые искры, но пламенный сгусток отбрасывает его во мрак.
Женщина, сжимая что-то в руках, прыгает в раскрытый портал и туман снова опускается непроглядной завесой.
Лунный тусклый свет касается век.
Передо мной лес.
Дерево и по его ветвям расходится свет, стекаясь к моей ладони, прижатой к коре.
Золотистое плетение змейкой окутывает руку до локтя, впитывается и формируется в узор. Вытягиваю вперед вторую руку и ее тоже обвивают тонкие нити, но серебристые, они тянутся откуда из чащи. Узоры словно притягиваются друг к другу желая сплестись воедино.
Тело наполняется энергией и теплом, а также непониманием и отрицанием.
Я пытаюсь стереть узор, убрать с кожи, но не выходит.
Эй!
Что это?
Из сна меня выбросило с ощущением, будто я вынырнула со дна реки.
Почему-то мне показалось, что я в комнате не одна.
Лежала, смотрела в потолок, а чувство только укреплялось. А еще поймала себя на мысли — наличие постороннего не пугало и не вызывало беспокойство.
Странно…
Нет, мне точно не кажется.
Этот взгляд, направленный на меня сквозь полумрак…
Повернув голову, рассматриваю статный силуэт у окна.
— Не спишь? — знакомый голос рассекает тишину.
— Что ты тут делаешь? — повернувшись на бок, подминая под щеку подушку, приглядываюсь и убеждаюсь в том, что это действительно Найтвейн.
— Зашел узнать как ты. Тебе снились кошмары?
— Возможно. Давно ты здесь?
Молчит, словно сам не знает ответа.
— С чего ты решил, что мне снились кошмары, я так сильно ворочалась?
— Нет, — он приблизился и на его лицо упал приглушенный свет из окна, очертив скулы и веки, — ты спала слишком спокойно, будто снов и не было. Но я почувствовал, что тебя что-то беспокоит.
— В каком смысле почувствовал? — от такого заявления я окончательно проснулась и поднялась, приняв сидячее положение.
Высоководный опустил подбородок и освещение с его лица сместилось, но мне показалось — он улыбнулся.
— Правда, как? — я продолжала всматриваться в темень, стараясь рассмотреть его черты, угадать, о чем он думает.
Пристальный взгляд пробился сквозь мрак и Найтвейн вдруг ответил.
— Я чувствую твои эмоции. С недавних пор. Сейчас - это беспокойство. Почему?
У меня другой вопрос — почему он их чувствует?
Высокородный отвернулся, словно смутившись от своего откровения.
А я сжав край одеяла, осторожно напомнила:
— Кириэль, ты не можешь чувствовать мои эмоции, мы с тобой больше не связаны.
Его ответная усмешка заставила меня вздрогнуть и растерянно подтянуть одеяло к подбородку.
— Спокойной ночи, Колючка, — неожиданно мягко произнес он.
Проходя мимо моей кровати, остановился, ударив пальцем по крышке бутылочки снадобья на тумбочке.
— Зря ты его не выпила. Тебе к завтрашнему дню нужно хорошо выспаться.
Больше ни слова не говоря, он направился к выходу.
Моргнув раз, затем второй, я перевела взгляд с бутылочки на удаляющуюся спину Найтвейна.
— В смысле? — окликнула его, — я не поняла, а что будет завтра?
Высокородный приложив ладонь к двери, обернулся, одарив меня цепким взором, ощутимым даже в темноте.
— До завтра, — гортанным голосом попрощался он, толкнув дверь.
***
— Доброе утро, ректор Эштер, — поздоровавшись, прошла в кабинет. Мне не терпелось побыстрее добраться до корпуса и своей комнаты,
