class="p1">К вечеру поднялся ветер, и чем ближе мы подходили к воде, тем более влажным и пронизывающим он был. Ноги вязли в песке… как ни странно, эта прогулка пошла мне на пользу, я перестала прокручивать в памяти произошедшее и видеть летящую вверх землю, и приняла все как данность. Невероятная скорость для девушки, что годами не могла отпустить принца и шагнуть в дальнейшую жизнь, пусть и короткую.
— Как твои переговоры? — устало спросила я. Усталость обрушилась от ощущения, что меня вот-вот поставят в угол за нехороший проступок, чтобы в другой раз неповадно было. А мне в угол не хотелось, и вообще… поздно со мной такие практики проводить. И показательно молчать тоже поздно. От лагеря мы давно отошли, а Хал все хмурился.
— Успешно завершились.
— Прямо-таки успешно?
Хал кивнул.
— Я и раньше подозревала, что у тебя невероятный дар к убеждению, но чтоб он был настолько хорош… — присвистнула я от неожиданности. — Судьи, надеюсь, мертвая наука не шагнула и в эту область? Махнул рукой — и все вокруг согласны на все, что его величество скажет, даже если это величество на днях оскорбило целую семью. Хотя… да, сейчас понимаю, что это глупость, иначе… — я притихла, решив не продолжать.
— Иначе что? — Хал криво усмехнулся. — Позволь угадать: ты решила, что такое средство я бы первым делом на тебе испытал.
— Ничего такого я не решила.
— Неужели?
— Возможно, я хотела это сказать, — пришлось сдаться, раз передо мной человек, имеющий привычку читать все мои дурацкие мысли. Делать ему больше нечего, в самом деле…
Мы дошли до воды и резво повернули в сторону города — волны бушевали нешуточные, а промокнуть насквозь не хотелось. Да и на берег выкинуло столько льда, что постоянно приходилось вилять.
— Хотела сказать, но передумала, потому что у нас любая неверная фраза — начало скандала?
— Не преувеличивай, я вообще скандалить не умею.
— А я не хочу.
— Ага, поэтому ты шел и драматично молчал половину дороги. Не забывай: мне тоже приходилось в театрах бывать, о драматических паузах наслышана. Но… Судьи, это глупо! — я усмехнулась и головой покачала, не веря, что из ничего мы оба смогли выжать практически ссору. Лучше остановиться, пока не поздно: — Так что там с переговорами?
Хал покосился на меня и вздохнул:
— Я понимаю, что ты делаешь и зачем. Этим же занимаюсь я сам, но разница в том, что я вижу, как это неправильно и что это путь в никуда, и стараюсь действовать иначе. Ничего страшного, если тебе хочется прямо сейчас назвать меня сволочью и послать подальше. Просто сделай это, Ида. Закричи, скажи, что лагерь — преступление против законов Мертвоземья, что ты зла и ненавидишь меня за увиденное. Ударь меня, в конце концов. Только не держи в себе и не подбирай мучительно слова, иначе каждый наш разговор превратится для тебя в пытку. Иногда лучше наткнуться на острый угол, просто чтобы узнать, что он существует, чем потом… все развалится из-за глупого страха наткнуться на острый угол.
Он был прав, конечно. Как иначе.
Хал всегда видел меня насквозь, понимал лучше, чем я себя понимала. Вот и сейчас сходу распознал мои слабые попытки уйти от неприятного разговора, как раньше распознал нежелание обсуждать прошлое. Потому что я правда боялась всех тех острых углов, что вопьются в кожу, а может, даже в сердце. Один скандал, другой, третий, бесконечные взаимные претензии… неужели мы по-другому просто не умеем и никогда не сможем? Хал прав, молчать вечность не получится, все неизбежно накопится и взорвется. Но что он предлагает взамен? Те самые постоянные скандалы? И эта альтернатива видится ему спасением? Или он полагает, что в какой-то момент острые углы перестанут вырастать перед нами каждый новый день?
— Тогда что насчет тебя, Хал? — тихо спросила я. — Ты намерен выслушивать мои претензии молча или выдвинешь свои в ответ? Их у тебя ведь тоже немало.
— Конечно, я молчать не буду, в этом весь смысл.
— И кто начнет первым? Тот, у кого список длиннее? Будем заранее выписывать на бумаге пункты, сверять количество строк и решать? Твое предложение требует доработки.
Он улыбнулся:
— Я всего лишь хотел, чтобы ты перестала подбирать слова.
— Говорит тот, кто считал мой язык слишком длинным, — я хитро сощурилась: — Так что там с переговорами? Уж не крепкими ли северными напитками вас напоили, ваше величество?
— Переговоры, — медленно начал он, — прошли успешно, потому что до Аллигома и, конечно, Равнсварта докатился один слух. О том, что в Мертвоземье пришла вторая Роксана Гранфельтская. Хотя слух этот в корне неверен, ведь Роксана — потомок Ренана. Это он вернулся из мертвых. Но для соседей, полагаю, Роксана понятнее далекого и малоизвестного Ренана, историю Мертвоземья вряд ли преподают достоверно.
Вот тебе и «отвлеченная» тема.
Я тяжело сглотнула и спросила:
— Ты сам пустил этот слух?
— После того, как на тебя напали, а ты не захотела прятаться, не было смысла скрывать правду, я позволил ей распространиться на моих условиях… — пока он говорил, я оступилась. Хал подхватил меня под локоть, помогая сохранить равновесие.
Мы оказались лицом к лицу. Ветер трепал темные волосы Хала, за его спиной плескалось море, из-за серого неба оно тоже казалось серым. Вечер обещал быть прохладным и дождливым.
— Мы поедем в Тенет? Или…
— Отправимся обратно утром, — ответил Хал. — В Аллигоме у меня есть дом, переночуем в нем. Здесь мало лишних глаз, полагаю, тебе понравится.
Я кивнула и, глядя ему в глаза, прошептала:
— Хал… не прикрывайся слухами о новой Роксане, пока они не станут правдой. Что случилось бы, прими свартцы иное решение? Я не умею управлять мертвыми, по крайней мере, пока.
— Я от тебя этого и не требовал.
— Знаю, но… не стоит.
— Хорошо, Ида, — не знаю, что он увидел в моих глазах, но его взгляд смягчился, а сам он как будто выдохнул и расслабился.
Мы брели к городу, держась за руки. Точнее, я вцепилась в его ладонь двумя руками и прыгала через мелкие льдины. Хал помогал мне приземляться и не тонуть в мягком песке. Он даже смеялся, возможно, его действительно развлекали такие странные вещи.
В его доме мы вместе приняли горячую ванну, залив водой весь пол от чрезмерного энтузиазма. Вода успела остыть, но какая разница, если момент так хорош, что в нем хочется жить вечно? Я любовалась расслабленной улыбкой Хала и с ума сходила от уникальности такого зрелища. Казалось, такую улыбку он показывает миру впервые… миру и мне. Я
