горло сжалось от его слов, эмоции словно сплелись узлом, который мне пришлось проглотить.
Ой. Проклятье. Я же не произнесла ни слова. Я лишь подумала об этом. Он… он мог читать мои мысли.
«Видишь? Самая умная».
Вот тебе и уединение.
«Ты больше никогда не будешь одна».
«Звучит скорее как угроза, чем как утешение», – подумала я.
Конечно, я знала, что драконы поддерживают ментальную связь со своими всадниками, но теперь ее масштабы просто пугали.
Тэйрн усмехнулся в ответ.
Золотой дракон настиг нас, ее крылья били по воздуху вдвое чаще, чем у Тэйрна, и мы наконец приземлились в центре поля. От удара меня слегка тряхнуло, но я прямо держалась в седле и даже отпустила чешуйки-луку.
«Видишь, я прекрасно держусь, когда ты не двигаешься».
Тэйрн сложил крылья и посмотрел на меня через плечо с неповторимым выражением. Как будто собрался закатить глаза.
«Теперь ты должна спешиться, пока я не пожалел о своем выборе, а потом сказать распорядителю со свитком…»
– Я знаю, что делать, – я втянула воздух с подобием нервного всхлипа. – Просто не думала, что останусь в живых, чтобы сделать это.
Осмотревшись по сторонам, я решила спускаться с правой, чтобы как можно меньше беспокоить лодыжку. Лекари на поле не допускались, только всадники, но я надеялась, что кто-то догадался захватить аптечку, потому что мне бы не помешали швы и шина.
Я перебралась через чешую на плече Тэйрна, и прежде чем успела ужаснуться высоте, с которой придется прыгать и приземляться на сломанную лодыжку, дракон выставил лапу вперед.
Со склона донесся звук, напоминающий брюзжание… если драконы, конечно, умеют брюзжать.
«Умеют брюзжать и брюзжат сейчас, да. Не обращай внимания».
И снова его тон не подразумевал споров.
– Спасибо, – прошептала я, а затем сползла вниз на заднице, словно мой дракон – всего лишь смертоносное оборудование детской площадки, и максимально перенесла вес на левую ногу, приземляясь.
«Оригинальный способ спускаться. Нет, так тоже, конечно, можно…»
Я не могла перестать улыбаться и не могла скрыть слезы радости, которые пощипывали глаза, когда я смотрела на других первогодков рядом с их драконами. Я выжила, и я больше не была кадетом. Я стала всадницей.
Первый же шаг причинил мне дикую боль, но я повернулась к золотой, которая пристроилась рядом с Тэйрном и смотрела на меня яркими глазами, помахивая хвостом из перьев.
– Я рада, что ты добралась.
Хотя «рада» – неправильно слово. Волнение, чувство облегчения, благодарность.
– Но, может быть, тебе стоит улететь в следующий раз, когда кто-то предложит тебе спасаться, а?
Она моргнула:
«А может, это я спасала тебя».
Ее высокий, сладкий голосок ворвался в мое сознание.
Мой язык просто онемел от шока, как и все лицо.
– Разве тебе никто не говорил, что нельзя говорить с людьми, которые не являются твоими всадниками? Не навлекай на себя неприятности, Золотинка, – прошептала я. – Насколько я слышала, драконы довольно строго относятся к нарушению этого правила.
А она просто сидела, подогнув крылья, а потом наклонила голову ко мне под таким невозможным углом, что я чуть не рассмеялась.
– Святое дерьмо! – воскликнул всадник на красном драконе справа, и я повернулась к нему.
Это был первокурсник из секции Когтя Четвертого крыла, но я не помнила его имени.
– Это… – Он смотрел на Тэйрна расширенными от страха глазами.
– Да, – сказала я, улыбаясь еще шире. – Это он.
Моя лодыжка ныла, болела, и вообще казалось, что она может подломиться в любую секунду, пока я хромала по широкому полю, направляясь к небольшому строю прямо перед собой. Позади меня то и дело хлопали крылья: все больше драконов садились на траву, их всадники сходили на землю и спешили вслед за мной, чтобы записать имена. Однако драконы приземлялись все дальше и дальше – строй растянулся уже на сотни футов, – и порывы ветра от их крыльев уже ощущались еле-еле.
Спустились сумерки, и теперь толпу на трибунах и на помосте освещали магические огни. В самом центре, прямо над тем местом, где уже знакомая рыжая всадница с парапета фиксировала имена, сидела мама в военной форме, со всеми своими орденами и регалиями, чтобы никто не забыл, кто она такая. Хотя на помосте сидел целый ряд генералов, каждый из которых представлял свое крыло, среди них был лишь один более орденоносный, чем Лилит Сорренгейл.
Это был Мельгрен, главнокомандующий всеми наваррскими силами. Сейчас он смотрел на Тэйрна оценивающим взглядом. А потом перевел его на меня, и я с трудом подавила дрожь. В глазах Мельгрена не было ничего, кроме холодного расчета.
Мама поднялась, когда я подошла к хранительнице свитка у основания помоста. Она записывала все связанные пары. Всадники подходили по очереди, чтобы сохранить в тайне от остальных полное имя дракона.
Профессор Каори спрыгнул с шестифутовой платформы слева от меня и уставился на Тэйрна с широко открытым ртом. Его взгляд тщательно обшаривал огромного черного дракона, чтобы зафиксировать каждую деталь.
– Это действительно… – начал было Панчек, стоявший на краю помоста вместе более чем с дюжиной других высокопоставленных офицеров, и все они оглянулись.
– Не говори этого вслух, – прошипела мама. Ее глаза были устремлены на Тэйрна, а не на меня. – Молчи, пока она не скажет сама.
Потому что только всадник и хранитель свитка знают полное имя дракона.
А она была не уверена, что я действительно связана с этим драконом. Именно на это она и намекала. Как будто я могла угнать Тэйрна! Гнев закипел в моих жилах, заглушая боль, пронизывающую тело. И вот уже впереди в очереди остался всего один всадник.
Мама заставила меня поступить в квадрант всадников. Ей было все равно, буду я жить или умру, когда перейду через парапет. И единственное, что ее волновало сейчас, это то, как мои слова могут запятнать ее безупречную репутацию, или то, как моя связь может способствовать ее собственным, далекоидущим планам.
И смотрела она на моего дракона, даже не потрудившись опустить глаза и убедиться, все ли со мной в порядке.
Да пошла. Она. На хуй.
Все шло именно так, как я ожидала, но все равно это было так больно!
Предыдущий всадник наконец закончил, шагнул в сторону, и хранительница свитков подняла глаза, посмотрела на Тэйрна, а затем перевела шокированный взгляд на меня и поманила к себе.
– Вайолет Сорренгейл, – сказала она, делая запись в Книге всадников. – Как здорово, что ты добралась сюда. – Она одарила меня быстрой, мимолетной улыбкой. – Для протокола, пожалуйста, скажи мне имя дракона, который выбрал тебя.
Я подняла подбородок.
– Тэйрнеанах.
«Над произношением не мешало бы поработать».
Голос Тэйрна тут же раздался у меня в голове.
«Эй, по крайней мере, я запомнила», – подумала я в его сторону, гадая, услышит ли он меня через поле.
«А я не дал тебе разбиться насмерть».
Он проговорил это исключительно скучным голосом. И да, он определенно услышал меня.
Женщина усмехнулась, покачав головой, и записала его имя.
– Не могу поверить, что он связал себя узами. Вайолет, он – легенда.
Я открыла рот, чтобы согласиться.
«Андарнауррам. – Сладкий, высокий голос золотой заполнил мое сознание. – Андарна для краткости».
Я почувствовала, как кровь отхлынула от лица, и края моего зрения затуманились. Я осторожно повернулась на здоровой ноге и посмотрела назад, через поле, туда, где золотой дракон – Андарна – стоял теперь между передними лапами Тэйрна.
– Прости?
– Вайолет, ты в порядке? – спросила рыжая, и все вокруг меня, позади меня и на помосте надо мной подались вперед.
«Скажи ей», – настаивала золотая.
«Тэйрн. Что я должна…» – подумала я в сторону дракона.
«Скажи хранителю списков ее имя», – откликнулся Тэйрн.
– Вайолет? – повторила хранительница. – Тебе нужен целитель?
Я обернулась к женщине и прочистила горло.
– И Андарнауррам, – прошептала я.
Ее глаза расширились.
– Два дракона? – вскрикнула она.
Я кивнула.
И тут началось натуральное безумие.
