творишь…
- Хочу, чтобы ты заслужил прощение, - дерзко отвечаю, и снова впиваюсь в Сашины губы.
Чувства, столько времени бывшие замороженными, вдруг выливаются на меня водопадом, унося разум, и оставляя лишь желание почувствовать Сашу так близко, как только возможно. Почувствовать, что я жива, и что мы вместе.
Вот только Саша слишком сдержанный. Прикасается ко мне, будто я из хрусталя: либо больно сделать боится, либо брезгует: я грязная, некрасивая, и, видимо, асексуальная.
- Ладно, - отрываюсь от его губ, пытаясь обиду не показывать, - поехали.
- Ну-ка, стой, - Саша обхватывает мое лицо ладонями, заставляя замереть, и выискивает что-то во мне. Находит, наверное, и выдыхает: - Дурочка моя.
Глаза в глаза, и взгляд отвести невозможно, пока мужские руки скользят вниз. Пробегаются по выпирающим ключицам, по ноющей груди.
Пальцами легко ударяет по набухшим соскам, и я всхлипываю судорожно.
А Саша продолжает изводить меня своими прикосновениями: то нежными и легкими, то грубыми и эгоистичными. И оба мы забываем, как о чем-то несущественном, что находимся на дороге, и что в любой момент может показаться машина, люди в которой увидят, чем мы занимаемся.
Плевать на все.
- Хочу тебя, - молю Сашу, как пьяная.
- Сейчас, милая, - шепчет, а у самого тот же одержимый блеск в глазах – отражение моей одержимости. Сильно, почти больно сминает мои ягодицы, придвигая к себя ближе, заставляя ощутить каменную эрекцию, и новый стон вырывается из меня.
Саша подхватывает меня, и я вцепляюсь в него руками и ногами, чтобы сильнее чувствовать, а через мгновение мы снова в машине.
Дрожащими пальцами стаскиваю с мужчины одежду: сама я почти открыта для него.
- Моя дикая Алена, - хрипит Саша, и скользит пальцами по промежности, дразнит прикосновениями, а затем резко дергает тонкое кружево, лишая меня последней преграды между нами. – Влажная, горячая… моя…
- Только твоя, - нетерпеливо обхватываю твердый, до крайности возбужденный член, и начинаю медленно опускаться, заполняя себя. Хочется быстрее, мощнее хочется, но страшно, и я всхлипываю: - Саша, помоги же мне.
Он подает бедрами мне на встречу, одним махом заполняя меня. Вскрикиваю от прошибающего насквозь удовольствия, и раскачиваюсь на мужских бедрах.
- Люблю тебя, зайка, - шепчет, как безумный. Толкается во мне, а я дурею от запредельного кайфа, сжимаясь вокруг его члена. – Люблю, слышишь?
- Да… и я люблю, - двигаюсь быстрее, стремясь получить то самое наслаждение, которое только Саша может мне дать.
И, наконец, получаю его. Выгибаюсь под мужской рык в ослепительном экстазе, подставляю шею под укусы-поцелуи, сокращаясь вокруг него. Саша удерживает меня на себе, изливаясь в меня, и мы оба в этот момент словно одно целое.
Созданные друг для друга.
- Теперь прощаешь? – отдышавшись спрашивает, а я устало смеюсь в его губы:
- Прощаю.
Глава 56. Александр
В коридорах тихо, словно выходной, раннее утро, будни, и все сонные.
Шагаю к приемной, Вовчик рядом, внимательно слушает указания и, сдвинув светлые брови, кивает.
- Привет, - здороваюсь с вырулившим из кабинета Володей.
- Здравствуйте, - он кисло улыбается.
Не знает ещё, что у меня для него хорошие новости, дела я сворачиваю, и фирма эта мне больше не нужна, все оставлю ему, только зайку вот заберу.
- Зайди ко мне попозже, разговор есть, - предлагаю Володе и сворачиваю в приемную. - То есть Весту скажешь, - продолжаю объяснять с Вовчику и осекаюсь, заметив рыжеволосую голову, склоненную над столом.
Зайка сидит на своем месте и что-то старательно пишет.
- Ты почему здесь? - отмерев, решительно захожу в приемную. - Мы же договорились, что ты пару дней выходных возьмёшь?
- Дома делать нечего, - она поднимает взгляд, осторожно улыбается. - И я же в порядке, зачем мне там сидеть.
Качаю головой.
Ну что с ней делать, своевольная.
Она смотрит мне за спину, и Вовчик откашливается.
- Здрасьте, - гаркает он.
- Привет, - Алена улыбается. - Как дела?
- Вов? - оглядываюсь. - Тогда на связи, я тут закончу и наберу.
- Понял, босс, - он пятится к дверям, кивает Алёне. - До свидания, - вежливо прощается.
Алена переводит взгляд с него на меня и улыбаться перестает, отъезжает на стуле и встаёт, поправляет юбку.
- Саш, я слышала, что вы про того человека разговаривали, - она обходит стол. - Так вот. Не надо.
- Что не надо? - смотрю на нее сверху вниз, такую маленькую и строгую, и все мысли из головы выбивает, зайка выглядит сногсшибательно, как всегда, словно не ее я вчера, растрёпанную, в песке, со склада забрал.
- Не надо ничего больше делать, - твердо заявляет Алена и подходит ближе, укладывает ладони мне на плечи. - Я не хочу, чтобы меня опять в какой-то подвал привезли и ночь там держали.
- Об этом больше не волнуйся, - мрачнею и сжимаю челюсть. - Я всегда буду рядом. А когда меня не будет - приставлю человека. Надёжного. Он мастер спорта и...
- И для чего это? - тонкими пальцами она касается моего подбородка. - Чего ты этим добьешься? Ты отомстишь, потом он отомстит, и по кругу, по кругу.
- Но его наказать надо, - перехватываю ее пальцы и целую ладонь. - Он тебя связал, он мне такие условия выдвинул, что нельзя спускать с рук.
- Ты же пришел за мной. А я здесь, жива-здорова, я забыла уже, - говорит она убежденным тоном. - И я не хочу. Чтобы ты продолжал эти свои разборки. Хочется спокойно жить, и без охраны ходить, понимаешь?
- Понимаю.
- Не будешь ничего делать?
- Не буду.
Она пристально смотрит мне в глаза, ищет признаки вранья. А я не вру, ее слово важнее моей войны, которая бесконечна, зайка права, и если она хочет, я отступлю первым.
- Хорошо, - все ещё с подозрением в голосе говорит Алена. Облизывает губу и деловито стучит каблучками к стулу. Садится. - Ты надолго приехал? Кофе?
- Тебе это странным не кажется? - ладонями опираюсь на стол, нависаю над ней. - Что ты - моя любимая женщина, сидишь тут в приемной, кофе мне носишь.
- Почему я не могу принести кофе любимому мужчине? - она изгибает
