было относиться к Лисару непредвзято.
Таким, как он, с детства промывали мозги и ломали волю.
Храмовое воспитание было не суровее улиц, можно сказать, что талантливые дети и подростки жили потрясающе сытной жизнью: их кормили, заботились об их здоровье, приставляли к юношам женщин, чтобы физические потребности удовлетворялись раньше, чем они повлияют на обучение. Но от них требовали отдачи и верности на грани безумия.
С талантливыми воспитанниками храмов невозможно было общаться, как с нормальными людьми, потому что они думали только о служении богам. Их невозможно было переубедить, у них не было иных интересов, а многие после храмовой муштры скрупулёзно искали в поведении окружающих признаки неповиновения богам…
Прикусив бутерброд, я искоса глянула на Лисара. Он нежно смотрел на меня и, прекратив жевать, мягко улыбнулся.
В прошлой жизни Лисар казался мне классическим примером храмового воспитания, поэтому я никогда не считала возможным диалог между нами. Я бы ни за что не поверила, что он может в меня влюбиться и вести себя так, но сейчас… может, желание быть со мной сделало его волю сильнее, может, дело во времени, прожитом им в этом мире без богов, но сейчас он казался совершенно нормальным человеком.
Глава 22. Из жизни Лисара
Камней маны, привезённых Лисаром с собой, и вытащенных из тайника, хватило на переход на пятый круг. Теперь с усиленными каналами маны без проблем доступны мощные площадные заклинания, и руки чесались проверить те, которым меня научил Лисар, но поводов не было.
Мы бок о бок скакали по тракту, а в сотне шагов позади нас глотали пыль рыцари огненного щита. Всего дюжина почётных сопровождающих с унылыми Керишем и Саджем во главе своим бравым видом и форменными плащами с вышитым пламенем распугивала потенциальных подопытных.
Некоторое время, чтобы скоротать время, я перекатывала в пальцах маленький шарик из молний, продолжая практику непривычного течения маны, но это не могло должным образом скрасить однообразный пейзаж. Раздумывать о будущем не хотелось, и мысли невольно снова вернулись к Лисару.
Я покосилась на него уже, наверное, в сотый раз, и, наконец, спросила:
— А ты до этого в кого-нибудь влюблялся?
— Нет.
— И даже привязанности к приставленным к тебе женщинам не испытывал?
— Я уже говорил, что без чувств вся эта возня просто скучная рутина.
Подумав, я припомнила что-то такое и чуть склонила голову набок:
— Такому романтику, наверное, было скучно воспитываться при храме?
Лисар немного странно посмотрел на меня и перевёл взгляд на дорогу впереди:
— Для скуки нужно время. У нас его никогда не было. Не знаю, известно ли тебе, но взращивание каналов маны в детском теле намного более трудоёмкий и долгий процесс, чем у взрослых. Пусть раннее обучение даёт опыт, позволяющий даже без огромного таланта виртуозно владеть магией, это очень большая нагрузка. Каналы в растущем теле постоянно требуют корректировки.
— Я что-то слышала об этом…
— Это отнимало много времени. Помимо выращивания каналов и практики в магии у нас были молитвенные часы для поддержания силы покровителя, во время них не допускалось никакой небрежности. Добавим к этому общее и специальное образование, физические тренировки и практику с воодушевлением паствы. Даже с полным бытовым обеспечением поспать более шести часов было за счастье.
— Оу. Боги такие боги.
Они предпочитали изводить детей, чтобы быстрее получить опытных магов-жрецов, чем ждать, когда наступит более удобный возраст проращивания каналов. Хотя, учитывая скорость, с которой боги расходовали жрецов в войнах и поддержании своей силы, это выглядит разумным: старше тридцати жили только отобранные для наставничества.
Краем глаза я наблюдала за выражением лица Лисара: уголок его губ нервно дёрнулся. Но он не стал защищать богов, вместо этого переводя тему:
— Так что на скуку и романтику времени не оставалось. На самом деле… если бы ты не убила моего покровителя, я бы в том возрасте никогда не получил достаточно свободы и прав для того, чтобы раньше узнать мир и поменять представление о жизни.
Я неопределённо кивнула: во время практик будущие жрецы были слишком ограничены и заняты, чтобы действительно познакомиться с бытом обычных людей.
— Я очень благодарен тебе за то, что ты создала для меня возможность увидеть другие пути.
— Как иронично, — хмыкнув, я потрепала коня по холке. — Я всё время думала, что ты жаждал мести за убийство своего покровителя, а ты был мне благодарен и даже влюблён. Представлял меня, когда кувыркался с приставленными к тебе девицами? — хитро осведомилась я. — Просил их надеть броню и прихватить меч? Или, может, слегка побить тебя?
Я почти смеялась. Он ожог меня слегка укоризненным взглядом и снова уставился на дорогу:
— Конечно, представлял. Без брони и избиений. И всё равно это не сравнится с настоящей близостью.
Лёгкий румянец пробился на щеках Лисара, придавая мило романтичный вид этому прекрасному лицу в обрамлении покачивающихся на ветру светлых волос. Я облизнула пересохшие губы и немного отвернулась.
Мне совершенно необоснованно стало неловко. Мне, жившей в одном подвале с подростками всех полов, оплачивавшей своим наёмникам отдых в борделе и вытаскивавшей их оттуда смачными пинками, много раз натыкавшейся на самоудовлетворяющихся или кувыркающихся с девицами солдат, видевшей дикие оргии и разграбление городов со всеми вытекающими, вдруг стало неловко от обсуждения чьих-то постельных дел.
— Почему ты не перешёл на мою сторону? — поинтересовалась я.
— Меня заслали бы на какую-нибудь окраину и проверяли лояльность лет двадцать, так я не смог бы оказаться рядом с тобой. Это лишило бы меня возможности тебя впечатлить.
— Тогда почему ты стал именно генералом? — спросила я. — Если влюбился, зачем ты возглавил враждебную мне армию?
— Чтобы тебя случайно не убили в битве, чтобы в случае поражения твоих богов у меня было право первым выбрать трофей.
— Как иронично, — повторила я. — И высокомерно.
— Не зря говорят, что часто сбывается именно то, чего ты больше всего боишься, — мрачный тон Лисара не располагал к шуткам.
Но, надо признать, его план был хорош: с одной стороны, будучи генералом, Лисар постоянно привлекал моё внимание. Пусть в плохом смысле, но я часто думала о нём. С другой стороны, выбрав меня трофеем, он мог бы сохранить мою жизнь.
Другого варианта не было, потому что единственное, чего боги никогда не прощают людям, так это убийство других богов. Именно поэтому мои боги дали мне испытательное
