тревожила вас?
Барбридж то ли икнул, то ли хрюкнул – Ридли вышел и прикрыл за собой дверь. А Джонсон подумал, что именно из-за таких «мистеров Барбриджей» сотни дел до сих пор остаются нераскрытыми. Гадкие паучишки!
Эпизод тридцать первый
– Вот и всё, что мы сегодня узнали, – заключил свой рассказ Томазо Антуан Джонсон, происходивший, как и первый совет, в библиотеке Фальконе.
Все слушали молча, не перебивая рассказчика, лишь эмоции то и дело скользили по задумчивым лицам, а в холле отбивали минуты часы. Отчего-то их было слышно громче всего... Особенно в той тишине, что наступила вслед за словами частного сыщика.
Первой, как ни странно, отмерла оробевшая было в незнакомом ей доме, среди чужих людей, жавшаяся к сестре Беатрис Харпер.
Она вскинула подбородок и, глядя как бы нейтрально, но все-таки на инспектора Ридли, сказала:
– Я знала, что Розалин никогда бы не сделала то, в чем ее обвиняла та гадкая женщина. – И сжав руку сестры: – Я только не понимаю, почему сама ты молчала, не защищая себя. Если бы ты только призналась, что это камеристка миледи заманила тебя в комнату графа, это многое бы изменило!
Розалин дернула головой, не желая, казалось, и думать об этом, и ответила совсем тихо:
– Я просто боялась, что такие слова сочтут наспех придуманной отговоркой, чтобы себя оправдать. У миссис Поттер, в конце концов, не было повода сотрудничать с графом: все знали, что хозяйка и он на ножах, а значит, и камеристка графини не на его стороне. Мне бы никто не поверил...
Джек видел, как дернулся кадык Ридли, как сжались его кулаки – неужели он, в самом деле, все это время считал, что невеста изменила ему? Но при этом, Джек хорошо это помнил, с каким пылом он защищал ее, обсуждая дело де Моранвиллей еще тогда, до отъезда в Италию. А теперь и смотреть в сторону Розалин Харпер не удосуживался...
Изображать безразличие у него выходило отменно, вот только было оно напускным. И наигранным. Вот кто умел преотлично играть свою роль неприступной твердыни!
– Зря вы так полагаете, мисс, – возразил девушке Джонсон. – Ваш жених вам поверил бы, полагаю, и потому еще раньше проверил показания Поттер. А там, глядишь, эта женщина проговорилась бы раньше!
Он давил на больное, Розалин Харпер и так мертвой хваткой вцепилась в сестру: вот-вот проткнет ее руку тонкими пальцами – Джек не мог на это смотреть.
– К чему теперь сожалеть о былом? – спросил он. – Самое главное, что сейчас мы на верном пути. А исходя из рассказа мистера Джонсона, кажется определенным, что граф виновен в смерти своего сына.
– Жаль, мы не можем его самого об этом спросить... – вскинул бровь Джонсон.
– Почему это? – Беатрис Харпер сверкнула глазами. – Неужели лишь потому, что он знатен и богат, он избежит правосудия?
Джонсон как-то по-новому, Джек прежде не видел у него этой улыбки, улыбнулся мисс Харпер.
– Дело не в знатности и богатстве, мисс, чтобы вы знали, – терпеливо пояснил он, – а в материях, нам, увы, недоступных: граф мертв. Он покончил с собой прошлым вечером!
Мисс Беатрис округлила глаза, но быстро взяла себя в руки.
– То есть он, раскаиваясь в содеянном, лишил себя жизни? Вот вам и доказательство его сопричастности в смерти Анри, – заявила она.
В принципе Джек и сам думал так в свете рассказанного миссис Поттер, но инспектор Ридли вдруг покачал головой.
– Боюсь, самоубийство де Моранвилля еще не доказано, господа, – сказал он. – И, должен заметить, вряд ли будет доказано: у доктора Максвелла, которого я попросил осмотреть тело, появились сомнения на сей счет. Он полагает, графа могли застрелить, выдав его смерть за самоубийство... А доктор редко когда ошибается, у него наметанный глаз.
– Святая Мадонна! – выдохнул старый граф, по всему пораженный не меньше прочих. – Кто мог пойти на такое?
И снова быстрее прочих оказалась младшая мисс Харпер:
– Миледи де Моранвилль? – предположила она, смутившись, когда несколько пар глаз обратились к ней разом. – Она прошлым днем сбежала из-под надзора доктора Маккензи – и вот граф убит.
– Предположительно убит, – поправил ее инспектор. – Это еще не доказано.
Джек сказал:
– Доктор Максвелл редко когда ошибается, а посему два этих события – исчезновение миледи де Моранвилль из больницы и смерть графа – кажутся подозрительными. Вы не находите, Ридли?
Инспектор кивнул.
– Но графиня, насколько мы знаем, страдала душевным расстройством, – откликнулся он, – и не помнила ничего из того, что случилось той ночью, когда погиб ее сын.
– А если предположить, что она вспомнила... – сказал Джонсон. – Доктор Маккензи сказал, что последние дни перед исчезновением пациентка вела себя очень тихо и перестала искать, как делала прежде, своего новорожденного ребенка.
Ридли среагировал моментально:
– Кто-то ее навещал в последнее время? Вы справлялись об этом?
– Обижаете, инспектор: об этом я спросил в первую очередь.
– И?
– Ее навещали отец с матерью и... какой-то мужчина, назвавшийся кузеном миледи.
– Его имя?
– Вряд ли оно настоящее, но посетитель назвался мистером Аркартом.
– Шотландское имя, – нахмурился Ридли.
Джек с Фальконе дружно переглянулись, и молодой человек произнес:
– Мистер Джонсон, по словам миссис Поттер любовником ее госпожи был некий мужчина из Абердина. Напомните мне его имя...
– Кажется, Коннор, насколько я помню.
– Коннор Кэмпбелл? – У Джека дернулось сердце.
– Понятия не имею, мой друг, но почему вы спрашиваете об этом? – Джонсон даже подался вперед, учуяв нечто сенсационное.
– Да потому, что прошло не более часа, как мы распрощались с неким Коннором Кэмпбеллом, родом из Абердина, который последние несколько лет провел в Испанской Гвинее и лишь недавно вернулся назад. Полагаете, это все совпадение?
Вопрос, что говорится, был риторическим, так как и Джонсон, и Ридли – оба разом почти в унисон осведомились, где этого джентльмена найти.
– Полагаю, если спросить лорда Юманса, он подскажет нам адрес, – пришел Джеку на помощь Фальконе и зазвонил в колокольчик. – Чернила мне и бумагу! – велел он лакею, явившему на зов. И уже минут через двадцать посыльный отбыл с запиской от графа, получив строгий наказ, вернуться как можно скорее.
Все ощущали: они в шаге от долгожданной развязки, и бездействие
