— Торопился, — буркнул Тони.
Я повернулась в сторону и посмотрела на лею Лючию, умудряясь при этом так и лежать на прилавке. Полупрозрачная сияющая сфера — менталист закрыл нас от посторонних глаз — нисколько мне не мешала. Лея отпустила клиента и, сияя, смотрела на мужа, тот протягивал ей небольшой букет. И когда только успел сбегать к цветочнику?
— Понимаю… — я зевнула.
— О, зеваешь. Откат. Ты и на этой парочке какую-то руну проверила? — ехидно спросил меня менталист. — Талантище, змеи бы тебя покусали… — чуть тише добавил он.
— Никаких рун, это — любовь, — проворчала я и, сунув руку в карман, вытащила оттуда список женихов. — На-ка вот, чем ругаться, лучше посмотри.
Тони забрал бумагу из моих пальцев, зашуршал листком.
— О, младший принц, надо же, — удивился он. — Не повезло, он редкий зануда, хотя… логично.
Я собралась с силами и оторвалась от прилавка, выпрямляя спину. Взглянула на одетого в черное Тони, мимоходом отмечая синяки под глазами, и с интересом спросила:
— Почему логично?
— Потому что пару менталистам аналитики подбирают, у них и формула есть. Это же не просто список — это результат всеобщей выборки. Так что всё в соответствии с расчетами. Ты зануда, он зануда — идеальное совпадение. Процентов девяносто, не меньше, — глубокомысленно закончил он.
Я расхохоталась, но нашла в себе силы — нацепила на лицо серьезное выражение и заинтересованно уточнила:
— Прямо-таки всеобщей?
— Конечно, всеобщей, — Тони устало оперся о прилавок, поправляя галстук, и мрачно добавил: — От аналитиков не спрячешься.
Он замолчал, невидяще глядя куда-то в пол, и я мгновенно связала эту его оговорку и, казалось бы странную, но абсолютную уверенность погибшей Ракель в том, что они с Тони рано или поздно будут вместе. От аналитиков не спрячешься … нет, я не стала любопытствовать, не моё это дело, да и не время. Что бы ни связывало их с Ракель, её больше нет, она — мертва.
— Как … как всё прошло? — тихо спросила я.
— Нормально, — он отмер, дернул плечом. — Отец Ракель публично обвинил меня в её смерти, а тут как раз сообщение от твоей охраны. Пришлось бежать спасать.
— Как обвинил… — растерялась я. — Может быть, тебе стоит вернуться? Со мной всё хорошо, даю тебе слово! — горячо воскликнула я.
— Не тебя спасать, а от тебя! — гадко улыбнулся менталист и, поджав губы, покачал головой: — И ладно бы охрану спасать, так ведь нет — Гонсалеза!
— Это случайность. Я не хотела, — я поморщилась, очень уж по-детски это прозвучало.
— Еще бы ты хотела! — рыкнул он на меня. — Я же тебя предупреждал, просил тебя быть осторожной! — он выдохнул и, перейдя на спокойный тон, принялся нудно меня отчитывать, не забывая при этом пугать родственниками и дипломатическим скандалом, который непременно случится, потому что Адану обещали полную безопасность, а я её в первый же день подставила под угрозу.
И умом-то я понимала — разнос этот более чем справедлив. Менталист еще очень оптимистичен, только и страшно мне было как-то вполсилы. То ли надоело, то ли откат сказывался, а может быть то, что кропотливо выедая мой мозг, Тони несколько раз повторил: «и этому человеку я вынужден доверить свои конспекты».
Фиолетовая сфера вокруг нас мягко искрилась, и надежды на то, что чета Родригез спасет меня от этой экзекуции, у меня не было. Я потерла лоб и, закатив глаза, тоскливо заметила:
— И это он назвал меня занудой … куда смотрели аналитики? Да ты первый в моём списке должен быть! — пошутила я и посмотрела на него, ожидая ответной подначки.
Но Тони молчал. Даже не улыбнулся. Кажется, никогда я не видела его настолько подавленным. Фелиция, ты идиотка! Терпела ведь раньше, и еще потерпела бы! Он же только с похорон… Лучше бы он и дальше продолжал меня распекать, чем эта безысходность в его глазах.
Васкес-старший обвел глазами темный зал винной лавки, и сообщил:
— У нас с тобой совместимость менее трех процентов, то есть, почти полное несовпадение. Редкий случай, кстати. Можно сказать, уникальный, — криво улыбнулся он.
— Значит, ты точно не зануда, — я почему-то сглотнула, а Тони посмотрел мне в глаза и договорил:
— Нет, конечно. Аналитики не ошибаются.
Конец
