же я раньше не поняла…
С этими мыслями вновь пришла темнота и удушливый смрад, который совсем недавно уже погружал мой разум в забвение.
ГЛАВА 20
В этот раз пробуждение не принесло никаких неприятных ощущений. Более того телу было мягко и приятно, будто оно плыло на пушистых белоснежных облаках.
Сладко потянувшись, я улыбнулась сама себе и приоткрыла веки, щурясь от яркого солнца, заходящего за горизонт. Я давно не чувствовала себя так хорошо. Тело казалось наполненным искристой энергией, от которой хотелось бежать на встречу ветру, куда глаза глядят, а сознание впервые за долгие годы было абсолютно ясным. Как-будто мне наконец-то вернули что-то родное, до безумия важное — то без чего я все это время не могла быть собой…
И тут меня накрыло оглушающей лавиной воспоминаний.
Мама… Папа… Мое детство… И чертов стан… А еще он. Тот из-за кого моя жизнь в один момент оказалась полностью разрушена.
Дархан…
А точнее — Ерден.
А если еще точнее… Хан.
В груди медленно разрастался ком отвращения к самой себе. Как я могла оказаться такой идиоткой?! Почему не распознала лжи???
Отвернув голову от солнца, я прикрыла слезящиеся от яркого света глаза, и села в своей импровизированной постели, которой оказался целый ворох пушистых овечьих шкур тонкой выделки.
Надо же… Как заботливо для убийцы.
Сложив руку козырьком, я приставила ее к глазам и огляделась. Мне несомненно было знакомо это место. Даже больше — я уже бывала здесь. Правда не в этой реальности.
Висячий камень, вот где я оказалась. Только в этот раз мне повезло очутиться далеко от обрыва. Некто очень предусмотрительный соорудил мне постель на так называемой “смотровой” площадке, шагах в пятнадцати от самого висячего камня.
Скинув с колен одну из шкур, служившую мне покрывалом, я тихонько поднялась, стараясь не создавать лишнего шума, и огляделась.
Похоже, что на скале я одна.
Хотя…
На краю обрыва медленно дотлевали оранжевые угольки, обложенные мелким скальником. Значит кто-то из них явно неподалеку.
Прокравшись к висячему камню, я ухватилась пальцами за трещину в шершавой серой поверхности, и заглянула вниз. Голова тут-же закружилась от огромной высоты, но еще хуже мне стало, когда я перевела взгляд на один из каменистых уступов у подножья горы. Там было распростерто тело мужчины с неестественно вывернутой ногой и залитой кровью грудью.
Это был Дархан.
Хватая ртом воздух и пытаясь прийти в себя, я прикрыла глаза и откинулась спиной к камню. Над ухом раздался до боли знакомый голос:
— Я не мог оставить его в живых. Он ослушался моего приказа и причинил тебе боль. Дархан заслужил эту смерть. Но всех остальных ребят из стана я просто отпустил, все они живы и вероятно уже находятся дома.
Вслушиваясь в слова Хана, я никак не могла решиться и поднять веки. От осознания того, что все это время я любила человека, который загубил тысячи невинных жизней, хотелось умереть. Сердцу было настолько больно, что я равнодушно игнорировала свой разум, буквально вопящий о том, что нужно бежать, спасаться и бороться за жизнь всеми возможными способами!
Мне хотелось лишь одного. Чтобы не было так больно. Чтобы я никогда его не любила.
Великие духи… Прошу помогите. Я не справлюсь.
Но духи молчали. Все верно… Им ведь нельзя вмешиваться в человеческие судьбы.
Поэтому я посильнее стиснула челюсти и посмотрела на своего потенциального убийцу, в которого я так отчаянно влюбилась. Едва встретившись с Ханом глазами, я задала лишь один вопрос:
— За что?..
Пристальный черный взгляд и такой же короткий ответ:
— Так надо.
— О! Ну это конечно все объясняет! — не сдержалась я, — Так надо? Ты серьезно?! Кому надо — тебе? А я тут при чем?!!! Почему моя жизнь должна быть разрушена по одной лишь твоей прихоти?!!! Хотя плевать на меня! Ты убил больше тысячи, тысячи человек, Хан!!! Или как мне теперь звать тебя? Может быть Ерден?!
Сморгнув злые слезы, я выжидающе уставилась на парня, в душе надеясь, что всем его поступкам есть какое-то оправдывающее обстоятельство. Но нет… Хан молча опустил взгляд и признался:
— Слишком много жизней было загублено ради этой цели, чтобы все бросить. Тогда все жертвы станут напрасными… И я не хотел губить твою жизнь. То есть нет, не так… Когда ты в первый раз появилась в лагере, то я действительно думал, что полностью раскрыв твой дар, убью тебя и заберу силу. Но потом… Когда встретил тебя у ручья… Что-то перевернулось у меня внутри. И я понял, что никогда не смогу причинить тебе вред.
Я истерически рассмеялась, и сквозь безумный хохот выдавила:
— И ты серьезно сейчас думаешь, что это оправдывает тебя? Ты просто псих! Что за цель такая, ради которой ты готов убить кучу человек, в том числе и маленького ребенка?!
Ничего не сказав, Хан взял меня за руку и подвел к догорающему костру, а сам развернулся и пошел в другую сторону. Буквально через минуту он вернулся с одной из шкур на которых я спала. Постелив ее на камень, парень сказал:
— Садись. Разговор будет долгим.
Глядя на всю эту мнимую заботу я вновь едва сдержала слезы, но все же присела на краешек шкуры, прижав к груди колени и обхватив их руками. Сам Хан расположился напротив меня, свесив одну ногу над пропастью.
И не боится же…
Сделав нехитрый пас рукой, он превратил тлеющие угли в жаркое пламя, которое в надвигающихся сумерках очень живо отражалось в его бездонных черных глазах. Глядя на искры, гаснущие в воздухе, парень наконец-то начал говорить:
— Ты уже знаешь историю про спящего Саяна. И знаешь о том, что это вовсе не выдуманная сказка. Все что я тебе рассказал — правда. За единственным исключением… Главным злодеем сего эпоса является вовсе не Дархан, а я. На самом деле это Дархан был тем мальчиком, что невольно стал свидетелем истинного положения дел и в итоге согласился на жизнь в моем подчинении. Вот только со временем он втянулся и начал получать удовольствие от убийств. Мне даже порой приходилось сдерживать его. Но ты уже и сама обо всем этом догадалась. Сегодня он перешел черту. После того как я догнал тебя и ввёл в сон при помощи специального раствора, то приказал Дархану не причинять тебе вреда. Но он ослушался, за что собственно и поплатился…
Так вот почему мне не удалось сбежать… За мной гнался вовсе не немощный старик, а сам Хан.
