То они будут и у Вас.
Очень интересное сотрудничество намечается. Сумма за которое, кстати, заставляет мои брови ползти вверх. Зато срок исполнения — два дня.
— Вы уверены, что справитесь за такой короткий промежуток времени?
Я пытаюсь уловить хоть какие-то сомнения, но их у этого человека нет.
— Абсолютно! — получаю ответ.
Наша встреча проходит поздно. Мне сегодня еще нужно заехать к родителям. Я обещал матери.
Пока еду к ним, боюсь поверить, что у Кавицкого получится. И что я смогу увидеть Лену. Через два дня. У нее должно уже быть видно животик.
И в то же время мне страшно, что и у этого детектива ничего не получится. Но это не так страшно, как то, что Еленка все же от обиды могла избавиться от ребенка. То, что она этого не сделала тогда, я знаю наверняка. Я надавил на врача, который выдал справку о прерывании беременности. И тот сознался, что никакого аборта не было. Однако это не значит, что его нельзя было сделать позже.
— Привет, сынок, — родной голос звучит встревоженно.
Меньше всего я хочу, чтобы мама волновалась. Но она все равно волнуется.
— Отец не приехал еще. Это и хорошо. Я поговорить хотела.
Она берет меня за руку и ведет в гостиную, садится на диван, усаживает меня рядом.
— Ко мне приходила Ирина мама, — я собираюсь резко высказаться, но она меня останавливает — Не перебивай меня, пожалуйста. Я хочу, чтобы ты подумал над тем, чтобы ей помочь. Она сделала глупость. Но, Платон, судимость, наказание… Это чересчур для нее. Она ведь ровесница Лены.
— При чем здесь Лена? И что я должен сделать, а? Признать вину в покушении на изнасилование? Ты соображаешь, что говоришь? Я вообще в это все не лезу. Не выдвинул никакого иска. По поводу ответственности за ложный донос эта семейка пусть разбирается сама.
Я понимаю, моя мать и Иркина родительница — подруги со школьной скамьи. Поэтому она и просит. Только меня это не касается. Они затягивают следствие, как только могут. Я не стал во все это лезть. Однако помогать этой дуре не собираюсь. Вывезут на обвинительный приговор — хорошо. Выкрутится Ириска — так тому и быть.
Она вздыхает:
— Ты прав, конечно. Но просто мне всех вас жалко. И тебя, и Ирину. Мы столько лет дружили. А теперь твой отец запрещает нам общаться.
— Он правильно делает. А вот о чем ты думаешь, я не понимаю.
— Ирина… Она же от отчаяния. Потому что любит тебя.
— Разве так любят? Еленка же не написала заявления, хотя была бы в своем праве. Да еще и показания пошла давать в мою пользу.
Не знаю, что сегодня с матерью.
— А ты как с ней поступил? Тоже говоришь, что любишь. Значит, врешь? Потому что " разве так любят"?
— Я виноват. И отрицать этого не собираюсь. Если б можно было это исправить… Мам, ты не обижайся, я нагостился. Поеду.
Ухожу в молчании. Мне нечего сказать. Ей, видимо, тоже.
И теперь после разговора с матерью меня мучает вопрос — что же такое я могу сказать Лене, чтобы она мне поверила? Кажется, что и слов таких нет. Не придумали еще. Тогда я посмотрю только.
Все эти месяцы я изучил все оттенки тоски. И если б знал, где Лена, сидел бы у нее под дверью как цепной пес. Не очень руководствуясь доводами рассудка. Только я не знал, где она. И от этого становилось лишь хуже.
Двое суток прошли как дурной сон. Я прочувствовал каждую секунду из них.
Наконец, раздался долгожданный звонок.
— День добрый, Платон Игоревич. Нашел я Вашу пропажу.
Во рту пересохло:
— Где? — единственное слово, которое я оказался способен произнести.
Платон
Севилья встречает меня удушающей жарой. И да, я вылетел сразу, как только детектив назвал мне адрес. Не знаю, какой прием меня ждет. Да и вообще…
Но оставить Еленку там, где она решила обосноваться, одну — выше моих сил. Я взвинчен и нервничаю. Все это время я хотел одного — увидеть ее. А теперь думаю о том, что будет после.
Такси заезжает на тихую улочку, останавливается возле двухэтажного особняка, где живет Еленка. Сразу понимаю, что без Давлатова не обошлось. Такое жилье может позволить себе не каждый.
Ловлю себя на том, что не могу выйти из машины. Сердце грохочет в груди, собираясь проломить ребра. Я не знаю, что могу сказать. Думал, будет просто — прилететь, приехать, выйти из такси, позвонить в дверь. Нет, это не просто. Это практически невозможно. Но и уехать — тоже. Пока я маюсь и борюсь с сомнениями, к дому подъезжает яркий спортивный автомобиль, из которого выпархивает черноволосая девушка, которая что- то говорит и смеется. Она устремляется к багажнику, открывает его. В этот же момент с пассажирской стороны выбирается ее спутница. Делает это медленно, посадка автомобиля низкая, а ей мешает приличный живот.
Прикрываю глаза и, не стесняясь, шепчу:
— Спасибо тебе, Господи.
Я не особо религиозен. Но сейчас чувствую, что от полной катастрофы, меня спасло что-то свыше. Сам я ничем такое не заслужил.
Потом жадно разглядываю Лену, которая помогает доставать из багажника пакеты. Она поправилась, увеличились грудь, попа, фигура стала более женственной. Личико тоже округлилось. Я всегда выбирал идеальных, как с картинки, подружек. Теперь же с удивлением понимаю, что это не важно. Еленка — она родная. И все равно, сколько она весит. Мне она нравится любой.
Больше с такого расстояния не могу ничего разглядеть, как ни пытаюсь.
Водитель такси что-то говорит, я его не слушаю, сую ему деньги в руки. Надеюсь, хватит.
И выхожу из машины. Как будто прыгаю в прорубь. Раскаленный воздух обжигает холодом. Да и каждый шаг дается с трудом. Больше всего хочется подойти, сгрести ее в охапку и поцеловать. Увидеть, что она мне обрадовалась. Это возможно только в мечтах. Я так накосячил…
Я подхожу к автомобилю, на котором приехали девушки, вплотную. Еленка меня пока не видит, зато замечает ее знакомая, что-то спрашивает у меня. Я не понимаю. Не знаю испанского.
В этот же миг Лена поворачивается. И замирает. Также как я. Испанка что-то тараторит, но мы оба ее не слушаем. Еленка разглядывает меня. Я не могу отвести взляд от ее лица. Воздух между нами электризуется напряжением. Молчание затягивается.
— Привет, — единственное слово, которое я оказываюсь способен произнести.
Когда представлял нашу встречу, то в голове вертелось много чего. А теперь — пустота.
— Нашел
