плакать, умереть. Но я держусь.
– Почему ты такой… упрямый? – спрашивает Аня. – Говорила тебе, что ничего не получится! – она вздыхает как вздыхают родители, когда видят, что их детишки снова что-то натворили. – Насколько всё плохо?
– Сложно сказать, – кряхтя от боли, отвечаю я.
Сунув майку обратно в рот, я принимаю прежнюю позу и заношу ногу для очередного удара. Цепь стала тяжелей, а колодка режет кожу с такой силой, будто сделана не из холодного железа, а сплетена из колючей проволоки.
– Успокойся! – громко вопит Аня. – Хватит, Руслан!
– Тифэ! – плююсь я с набитой в рту майкой. – Не фуми, пвофу тебя!
– Я серьезно, Руслан, – уверяет меня Аня.
Говорит она не слишком громко, но этого вполне хватит, чтобы нас услышали в такой-то тиши.
– Если ты не хочешь, чтобы эти двое проснулись и приперлись сюда, тогда успокойся и перестань себя мучать. Это ни к чему не приведет.
Осторожно опускаю ногу, вынимаю майку изо рта.
– Хочешь усложнить мне задачу?
– Стремлюсь обезопасить тебя от глупостей, – отвечает Аня. – Усложняешь всё ты.
– Это моя нога и мне решать, что с ней будет. Какое тебе до нее дело?
– Ты все слышал. Уймись ради Бога, я прошу тебя!
Я бы с радостью согласился с ней и оставил эту затею с ногой, но уже поздно – точка невозврата пройдена: пятка безнадёжно опухла, сухожилие над ней покраснело и вздулось.
Я должен был ударить еще раз, я правда собирался это сделать, но тут вдруг раздается чей-то голос снаружи.
– Эй, есть тут кто?
Уж думал, послышалось, но слова прозвучали четко и внятно, хоть и откуда-то издалека. И да, этот голос точно не принадлежит Аасме или Августу. Это кто-то другой.
Аня собирается сказать что-то еще, но так и застывает с открытым ртом – не понимает, как реагировать на то, что тоже только что услышала.
ЗА НАМИ ПРИШЛИ!
Неужели это правда?
– Есть кто живой? – вновь раздается оттуда же.
Голос мужской, взрослый.
Снова тот же вопрос и сразу стук. Где-то сверху, по другую сторону дома.
– Господи… – шепчет Аня. – Это… кто это?
– Эээээй! – что есть сил кричу я, не веря своим ушам. – Помогите! Вы слышите? Мы здесь!
В потрясении Аня поднимается во весь рост и, надувшись как пузырь, тоже начинает горланить. Размахивает руками, прыгает, надеясь помочь этим делу еще больше.
– Эй! Мы внизу! Нас похитили! – вопит она. – Мы здесь! Внизу! В подвале! Эээээээй!
Падает на четвереньки.
– Это полиция… Это полиция… полиция! – повторяет она себе под нос. – Они пришли за нами… Пришли!
Жестом я прошу её замолчать – прикладываю палец к губам.
Ногу дерет всё также сильно, но возбуждение перед скорым возможным спасением перекрывает боль.
Аня затихает.
– Вы нас слышите? – громко спрашиваю я. – Мы в подвале!
– Да! Да! – звучит, наконец, с улицы, уже ближе. – Я иду!
Не могу поверить! За нами пришли! Скоро мы будем спасены!
Теперь мы с Аней орем наперебой в окно, нисколько себя не сдерживая, зовем на помощь, предупреждаем об опасности, ведь эти двое крайне безумны и коварны.
Они спасут вас. Они пришли сюда, чтобы вытащить тебя и Аню из этой задницы. Скоро всему конец!
И вот его лицо, наконец, появляется в окне. Господи, как же я ждал этого момента!
Слегка полноватый, загорелый. С жиденькими усиками под носом и взмокшим лбом.
Один.
Обычное лицо обычного мужика, но для меня сейчас это лик ангела, честное слово. Ангела, спустившегося с небес во имя великого возмездия.
– Мать вашу! Ни-хре-на се-бе! – выдает он по слогам и глаза его выпучиваются. – Вы и есть те самые двое, которых ищет весь…
– Вы пришли… – выдыхает Аня, не давая ему закончить. – Я не верю, что вы пришли…
– Спасите нас, прошу! – взмаливаюсь я, машинально пытаясь встать на колени, но боль в ноге не дает мне этого сделать. – Вы один?
– Да-да, один. Сейчас, пара минут! – тараторит он. – Вы только не кричите и…
– Подождите! – восклицает Аня, снова не давая ему договорить. – У вас есть оружие?
Суетливо оглядевшись по сторонам, он кивает и достаёт из кобуры пистолет.
– Будьте начеку, – взволнованно просит Аня. – Они сумасшедшие, понимаете? От них можно ждать чего угодно!
Яростно кивая в подтверждение Аниных слов, я чувствую, как где-то в глубине сознания пульсирует предположение о том, что она снова оказалась права – ногу я себе повредил зря. Можно было обойтись и без этого, ведь помощь пришла и скоро нас освободят.
– Быстрее! Нужно поторопиться! – подгоняет полицейского Аня, но того уже и след простыл.
Я начал невольно представлять, как мы входим в нашу квартиру, как я намыливаю тело под горячим душем, смываю с себя всю эту грязь… В груди щемит от предвкушения долгожданной свободы. Не верится, просто не верится! Столько всего нужно сделать… Планы на будущее просто грандиозные! А еще мне очень хочется обнять Аню, просто коснуться её лица, плеч, прижаться к ней изо всех сил…
Надеюсь, она не будет против.
Всё бы так и шло, если бы сей волнительный и долгожданный момент не нарушил голос Аасмы. И откуда она только черт возьми вылезла? Её ведь не было тут всё это время!
– Чем я могу вам помочь? Что-то ищете?
Да, точно она…
Явилась, не запылилась, тварь! Надеюсь, наш ангел сделает то, чего я не успел – прикончит её без раздумий и вытащит нас отсюда?
– Чего это вы тут бродите? – спокойно, без намека на малейшее беспокойство продолжает она. – Пойдемте лучше в дом, угощу вас вкусным чаем! И варенье у меня есть. Облепиховое!
Со стороны может показаться, что к ней не полицейский в поисках двух пропавших людей заявился, а сосед за солью пришел.
Вытаращившись на меня, Аня прижимается к полу. Я перестаю понимать, что происходит. Слишком уж быстро разворачиваются события – как дерьмо в миксере (одна из любимых фраз моего шефа).
– Майор Джусаев! ОВД Райымбекского района! Стоять, не двигаться! – резко и отрывисто выкрикивает наш спаситель. – Подними руки, чтобы я мог их видеть и…
Глухой удар.
Повисает тишина, но через пару секунд я слышу, как кто-то начинает хрипеть, шипеть и тужиться. Завязывается борьба. Вернее возня, заканчивающаяся вскоре тем, что на землю валится что-то тяжелое и большое. Видимо, это сам Джусаев и падает.
Других сюрпризов от своей ублюдочной доли я не ожидал.
Внутри еще теплится надежда, что он жив, что ничего страшного с ним не случилось, но Аасма развеивает мои чаяния.
– Молодец, дорогой мой! – удовлетворенно произносит она спустя минуту гробовой тишины.
До меня докатывается тяжелое дыхание Августа.
– Нет,
