class="p1">— Раньше такого не бывало. Наверное, мозгу страшно от всего безумия, что творится в морях, и он пытается приспособиться.
Форт потер подбородок, но больше ничего не написал. Он явно размышлял о ее мнимой роли Королевской маски и о том, что она боится спор вовсе не так сильно, как следует. И вновь дело было вовсе не в этом. Она боялась. И в то же время не подозревала, как чудовищно прекрасны эти красные споры. И как трудно покидать Изумрудное море. Новые эмоции, как и новые ароматы, одновременно пугают и опьяняют.
Что еще Прядка так и не узнала бы о себе, не покинь она родной остров? Хуже того, сколько таких же людей, как она, живут в неведении, не имея возможности в полной мере познать собственную суть? Мне редко приходится мириться с более горькой иронией: бесспорно, существовали музыкальные гении с несравненным талантом, которые умерли дворниками, поскольку у них не было ни единого шанса взять в руки музыкальный инструмент.
«Воронья песня» шла прямиком к Багряному морю, пока один из Дагов не закричал с такелажа. Небеса разверзлись, и хлынула смерть.
Прежде Прядка никогда не видела дождя. На ее острове воду добывали из колодцев. Она слышала истории о падающей с неба воде, но дождь всегда казался волшебством, загадкой, сказкой.
Похоже, сказка решила ею полакомиться: дождь ринулся прямо к кораблю. По небу неслась вереница облаков, а за ними в океане взрывался эфир. Багровые шипы вздымались стеной и сталкивались друг с другом с такой силой, что треск слышался издалека.
Прядка зачарованно наблюдала. К счастью, в таких делах Салай было не занимать опыта, и она начала разворачивать корабль еще до того, как капитан отдала приказ. Сильно накренившись на левый борт, они двинулись обратно в Зеленое море.
Дождевая полоса не пустилась за ними в погоню, хотя и промчалась по границе морей, оставляя за собой сцепленные багряные шипы тридцати футов высотой. В конце концов шипы обрушились, и морская гладь снова стала безмятежной. Словно ребенок спрятал разбитую банку с печеньем под стол и думает, что никто ничего не заметит.
— Луны, — выдохнула Прядка. — Что… что, если бы прекратилось бурление? Что, если бы мы застряли…
Форт прочитал на дощечке ее слова и в ответ лишь пожал плечами. Это риск, на который идешь, если путешествуешь по Багряному морю.
Прядка обернулась к юту. Ворона стояла недалеко от штурвала и пила из фляжки. Ее лицо показалось Прядке задумчивым.
Неужели она осмелится двигаться дальше? Когда поблизости носится дождевая полоса?
— Рулевая, — наконец произнесла Ворона, повысив голос, чтобы слышали все. — Будь добра, проведи нас чуть южнее, вдоль границы. Соваться в Багряное море сейчас… неосмотрительно.
— Как прикажете, капитан, — отозвалась Салай.
Ворона спустилась на главную палубу и скрылась у себя в каюте. Лаггарт торопливо сбежал по трапу и едва не споткнулся, но быстро замял оплошность, прикрикнув, чтобы Даги возвращались к работе. Спустя считанные минуты «Воронья песня» неспешно шла вдоль границы морей. Форт отправился мыть посуду, а Прядка осталась стоять, прислонившись к ограждению.
Лаггарт прошествовал было мимо нее, но потом остановился.
— Эй, ты! Что теперь думаешь?
— Если честно, не знаю. Я до сих пор пытаюсь уложить все в голове.
— С этим я могу помочь! — послышался поблизости голос доктора Улаама.
Лаггарт хмыкнул и жестом приказал Прядке идти следом. Из любопытства она отправилась за ним на ют. За штурвалом и капитанским местом, на собственной платформе с ограждением располагалась кормовая пушка. Платформа напоминала укрепленный балкон и выдавалась за борт судна.
В этой части корабля было опасно, поскольку здесь отсутствовала серебряная защита. Споры, долетавшие до палубы, погибали не сразу. Что, понятное дело, имеет смысл, если использовать зефирные заряды.
Лаггарт принялся шарить в оружейной бочке. К счастью, ему пришлось опустить глаза, иначе он бы наверняка заметил, как вдруг всполошилась Прядка. Что у него на уме? Неужто он хочет предъявить ей подменное ядро?
Луны… шпионки из нее не выйдет. Как Салай и остальным могло прийти в голову, что она Королевская маска? Прядка не понимала, что когда в чем-то совершенно не разбираешься, то это кажется слишком невероятным. В таких случаях напрашивается вывод, что на самом деле человек весьма компетентен, иначе столь явную некомпетентность не изобразить. Это явление называется транзитивностью неумелости, и именно им объясняются все мои ошибки.
В нашем примере транзитивность неумелости Прядки роли не сыграла, поскольку Лаггарт не заметил, как она нервничает. Предъявлять ей фальшивое пушечное ядро он тоже не стал. Выудив обычное ядро, он воздел его к небу, словно любуясь чудесной картиной. Или же, учитывая, как смотрелась его лысая голова на конце тонкой шеи, он мог размышлять, есть ли между ними сходство.
— Раз уж теперь мы настоящие пираты, — сказал он, — я решил, что нам нужен кто-то еще, кроме меня и капитана, чтобы стрелять из пушки. Когда дело касается спор, от остальной команды нет толку. Мои поздравления.
Прядка заметила, что, несмотря на смелые слова, мешочек с зефирными спорами Лаггарт вынул из бочки очень осторожно и держал зажатым между двумя пальцами. Затем он поспешно сунул его в пушку через специальное отверстие сверху.
— Зефирный заряд кладем сюда. — Он защелкнул металлическую крышку. — Заряжаем быстро, потому что серебро все равно начинает убивать споры. Внутри ствол выстлан алюминием, чтобы подавить его воздействие.
Лаггарт затолкал в пушку пыж и утрамбовал его прутом.
— Эта тряпка забивает ствол и направляет всю силу взрыва на ядро.
Он сунул пушечное ядро внутрь, и оно с глухим стуком встало на место.
— Пушку нельзя опускать слишком низко, иначе ядро выкатится.
— Хорошо, — сказала Прядка. — А… капитан знает, чем ты заставляешь меня заниматься?
— Канонир тут я, — огрызнулся Лаггарт. — Капитану все равно, кого я обучаю. Просто делай, что тебе говорят. Каждый заботится о себе сам. Не хочу, чтобы меня ранили и нас потопили только потому, что ни у кого на этом проклятом корабле не хватает духу подойти к зефиру.
Итак, Лаггарт не знает, что ее собираются продать дракону. Это показалось Прядке странным, ведь вроде ему известен весь остальной план. Но потом она сообразила: вполне вероятно, капитан рассматривает Лаггарта как запасную жертву. Канонир один из немногих членов команды, кто не очень сильно боится спор.
Лаггарт бросил за борт привязанную веревкой деревянную штуковину — маленький буек с флагом. Отплыв довольно далеко, буек потащился за ними, как самый добросовестный поклонник.
— Делай по пять выстрелов в день, — велел Лаггарт. — Лучший способ освоить пушку — практиковаться.
И повернулся, чтобы уйти.
— Подожди! —
