заставляла беспокойно оглядываться назад, противно чесались лопатки, словно предчувствовали удар в спину.
Машина покрутилась по городу, мы подъехали к серому высокому забору, поверху которого змеилась колючая проволока. Слева от коричнево-грязных ворот вылезло небольшое кирпичное строение КПП. Из-за забора выглядывало побеленное четырехэтажное здание с гостеприимными решетками на окнах. Два человека с автоматами курили у железных ворот. Водитель остановился, извлек из бардачка сверток и вышел из машины. Вскоре он скрылся за железной дверью пропускного пункта.
— Михалыч, когда пойдем оформлять клиента?
— Прапорщик, сиди на месте, там всё договорено, — буркнул следователь.
Вскоре вернулся водитель. Без свертка в руках. Как-то обычно, обыденно, словно не в первый раз. И почему я не удивился? Сходил, отдал, вернулся — будто за хлебушком до магазина сносился.
— Все нормально, можете заводить.
— Пошли, — скомандовал Коржев, и дернул меня за руку.
Летний вечер разлил по небу черноватую синеву. Территория вокруг освещалась мощными фонарями, наверно, так светло не бывает и днем. Курящие охранники посмотрели на нас безразличными взглядами, коротко кивнули Коржеву. Вряд ли он здесь был редким гостем.
— Подожди в машине, дальше я сам! — скомандовал следователь сержанту и кивнул одному из охранников.
Тот внимательно осмотрел меня и открыл скрипучую железную дверь. За ней оказалась ещё одна. Скрежет замка отозвался холодом, и мы оказались внутри. Запах хлорки мешался с застарелым табачным дымом. Как же тут неуютно и мрачно.
Серые стены, широкие щиты с инструкциями и приказами, затертая плитка на полу. Тягостное зрелище, удручающее и давящее. Слева комната за толстым стеклом, там маячило одутловатое лицо дежурного.
— Привет, Серега, мы к Васильичу.
— С этим? — дежурный лениво кивнул на меня.
— Я же сказал — мы. Хотя, пускай он тут у тебя постоит немного.
Я молчал. Дежурный нажал на кнопку, и ещё одна решетчатая дверь открылась, поглотив следователя.
— За что тебя? — дежурный явно скучал и соскучился по общению.
— А это так важно?
Жестоко ломило тело, кровь из рассеченной брови свернулась коркой и мешала моргать. Заведенные за спину руки немели от наручников. Впереди маячит мрачная неизвестность, известная лишь через призму кинофильмов, да услышанная из рассказов отсидевших знакомых. Сейчас не было никакого желания общаться.
— Ну не хочешь — не говори, но редко кто из привезенных Коржевым в нормальное место попадал. А уж на волю и вовсе никто не возвращался, — дежурный явно обиделся на меня.
— Недавно в Юже был инцидент, — я посмотрел на полноватого парня за стеклом. — Меня приплели зачем-то…
— Ну да, слышал-слышал, знатный махач сотворили, а теперь невинного из себя строишь. Не боись, у нас тут много невиновных сидит, — хохотнул дежурный. — Но редко кто из пассажиров соскакивает с поезда.
— Понятно.
— Не бзди, может и образуется.
— Как долго у вас тут держат?
— Кого как. Бывает, что выпускают через неделю. Случается, что суд выносит приговор, а бродяга отсидел у нас даже больше положенного срока.
Неприятно оказаться в подобной ситуации. Сидишь и ждешь. Наблюдаешь, как день за днем проходит жизнь, а какие-то бюрократы думают, что с тобой делать. Им ведь абсолютно безразлично, что за человек скрывается под картонным листом с надписью «Дело №».
Вдалеке послышались шаги, дежурный тут же замолчал.
— Открывай, Серега! Начальник пришел! — за решетчатой дверью показалось красное лицо пожилого человека.
Писк замка и в небольшое помещение вплыл «начальник»: хорошо за сорок, раздался на сидячей работе, круглая голова и рыбьи глаза навыкате, невысокий, пухленький, довольно медлителен в движениях и заторможен в речи. За ним вошел следователь. Две противоположности одной системы, по фигурам схожи как Кихот и Санчо Панса.
— Васильич, вот этот ухарь и натворил кучу проблем.
— Да-а, глядя на тебя можно сказать, что и доставили его с великим трудом, — «начальник» взглянул на бледное лицо следователя.
Действительно, тому оперативнику хорошо переделали шокер, судороги до сих пор навещали суховатое тело следователя. Скуластое лицо нахмурилось.
— Мутит с утра, скорее всего отравился чем-то, — ответил Коржев.
— А с глазом что? Соринка бревнышком залетела? — кривая ухмылка коснулась потрескавшихся губ.
— Ага, расчесал ногтями на ноге. Хочешь, и тебе почешу? — вспыхнувший следователь тут же одернул себя, — Шучу-шучу, воспаление какое-то.
— Ладно, поправляйся тогда. Пассажира я определю куда нужно, но ты не затягивай с делом, а то у нас проверка скоро намечается, — Васильевич пожал руку Коржеву и кивнул дежурному. — Документы забери, а то завалятся куда ещё. А завтра с утреца отдашь мне.
— Его бы на пару дней под крепкий схрон, чтобы и воздух только после проверки проходил! — попросил-приказал следователь.
Начальник согласно кивнул. Следователь ожег меня взглядом, не сулившим ничего хорошего, недобро усмехнулся, и дверь выпустила его сухощавую фигуру.
— Ну что, пассажир, пошли знакомиться! Михеев! — «начальник» гаркнул назад, и откуда вынырнул двухметровый амбал. — Давай этого красавца ко мне в кабинет, а я пока выйду на пару минут. Серега! Не спи!
— Не сплю, Сергей Васильевич! Бдю! — дежурный вытянулся в струнку, если такое возможно сидя на стуле и снова нажал на кнопку открытия двери.
Начальник вышел вслед за Коржевым.
— Вперед! — рявкнул Михеев, и железная хватка стиснула локоть.
Да-а, здравствуй мир незнакомый и пугающий.
Мы вышли с другой стороны КПП под музыкальное сопровождение скрежещущего замка и очутились на улице. Слева и справа до серого здания протянулся проволочный коридор с острыми шипами по потолку. По этому проспекту я и прошел, напутствуемый окриками немногословного надзирателя. Судя по звездочкам — он дослужился до лейтенанта, а судя по лицу — можно сказать, что сотрудники зоопарка явно утаили побег одной из горилл.
Лицо, не обезображенное интеллектом, с надбровными дугами, нависающими утесами над запавшими глазками, прямо-таки лучилось добротой и пониманием. Однако доброе излучение проступало, когда надзиратель спал, сейчас же лицо казалось застывшей маской маньяка из фильма ужасов. Узкие губы и выделяющиеся скулы добавляли необходимые штрихи к общему портрету.
— Иди, не оглядывайся! — всего три подобных команды я услышал за наш недолгий путь.
Очень содержательная беседа, зато нашлось время подумать и взвесить сложившуюся ситуацию. Проанализировал, поразмыслил и понял, что все хреново. Однако я жив, хотя и побит, и это не может не радовать. Как в анекдоте про падающего с сотого этажа человека, что пролетал мимо пятидесятого и подумал: «Пока всё идет
