всё верхом, жильцы вызвали сантехников. Я, чуть раньше, вышла за бутылочкой и из таксофона позвонила Маргарите. Болотин заделался сантехником и пока те бегали по подвалу, он тихо в чемоданчике вынес его. А про то, что квартиру обнесли, узнали только через полтора суток. Так что, Василий Иванович. Ничего найти у меня не могли. Не было ничего.
– Да! – Василий достал очередную сигарету и, размышляя о чём-то, стал перекидывать её из руки в руку.
– Теперь ты понимаешь, – спросила Люба, – почему был такой большой перерыв. Да это вообще не перерыв. Если бы Богатько не повёл себя так нагло, то этой кражи не сучилось бы. Я представляю каким идиотом после этого выглядел этот напыщенный индюк.
– После этого случая даже Кононенко за него не вступился. Убрал его подальше. Наверное, до лучших времён. А теперь расскажи, когда ты пошла на первую свою кражу? – В этот момент Куприянов напоминал скорее корреспондента, а не сыщика.
– В августе семьдесят третьего.
– Пятого августа.
– Возможно пятого. Точно не вспомню. А вот квартиру хорошо помню. И журнал. Красивый американский журнал. Я не удержалась. Хотя Маргарита меня строго наставляла, что можно и нежно, а что нельзя. Потом я за это получила по полной.
– Это этот журнал я увидел у Валеры?
– Да, этот. Марго сказала его выкинуть, а я отдала Валере. Он в этом деле знал толк. Разве я могла предположить, что ты там появишься и так зацепишься за этот журнальчик?
– Так куда он потом делся?
– Я его спрятала, а потом выкинула. Но тётке рассказала. Она на Валеру имела странное влияние. Приказала ему молчать. Он и молчал.
– Как ты смогла ни разу не оставить отпечатков?
– Перчаточки телесного цвета. Тоненькие такие. Маргарита где-то достала. Я во все квартиры ходила только в них. Тётка за этим строго следила.
– Люба, ты как-то вскользь произнесла слова Маргариты, что мол, квартиру сниму в соседнем доме. Это зачем?
– Василий, Василий! Слушай наводящие вопросы. Вы знали, что кражи совершает старик?
– Да. Мы называли его «чёрный».
– Непонятно! – Пожарская удивилась. – Почему? Хромой, горбатый, это да. А почему чёрный?
– Сам не помню, – ответил, пожимая плечами Василий. – По-моему в первых показаниях свидетельница сказала, что он был во всём чёрном. Одним словом, прозвали мы его… тебя, так.
– Пусть будет «чёрный». Вы его ещё где-то в городе встречали? Он попадался на глаза постовым, свидетелям?
– Никогда.
– Теперь понимаешь, куда он пропадал?
– Ты знаешь, а ведь когда-то у меня такая мысль промелькнула, что где-то рядом есть «база». Только картинка не складывалась. Я посчитал, что старика увозят на машине. Поэтому весь упор сделали на поиск транспорта. А оказывается, Марго снимала тебе квартиру. Там ты переодевалась, снимала грим и по городу шла прима областного театра. Ты смелая женщина. Но героизмом я это не назову.
– Ты знаешь, Вася, как-то в самом начале, когда ещё только Маргарита подбивала меня на это, она мне сказала такую фразу: «Я читала в одной умной книге, на зоне есть время для книг. Так вот: герой умирает один раз, а трус – постоянно. Рискни, Люба, и ты увидишь, что мир гораздо интересней. У тебя кровь побежит по-другому». Был у тётки талант убеждения. Она даже могла банальную кражу возвести в ранг чего-то героического. А никакой романтики, кроме наживы, в этом нет. Я потом поняла, что в нашем мире всё гораздо проще. Плохое – всегда плохое, а хорошее – всегда хорошее. Сейчас мой муж витает в облаках и пытается представить то, что сделали с нашей страной, как большое благо. А на самом деле это простое ограбление. И те, кто пробился к кормушке, обычные паханы. Пройдёт время и все это поймут. А восхвалять теперешнее время будут либо недоумки, либо те, кто успел у этой кормушки нажраться.
Люба забрала со стола пустую посуду и отнесла её в мойку. Потом поставила на стол фрукты.
– Кофе? – спросила она Куприянова.
– Да, – ответил тот и налил ещё коньяка.
– А как появился Дым?
– Дым? – переспросила Люба.
– Вор по кличке Дым.
– А! Вспоминаю, что-то про этого Дыма, по телефону говорила тётя Рита.
– Кому говорила?
– Не знаю. Звонила кому-то.
– И что говорила?
– Текст примерно такой был: ты запусти там слух, что Дым в городе появился. Пусть мусора побегают. Да. Именно так звучало. А с кем Маргарита говорила, я не знаю. Я вообще не вникала в её кружева.
– Люба, а где брали ключи от квартир?
– В гардеробе театра. Тётя Рита сразу просекла, что это Клондайк. Но для того, чтобы вы, сыщики не вышли так просто на след, она путала следы.
– Как?
– Ну сам вспомни. Когда мою квартиру обокрали, я сказала, что ключи потеряла. Помнишь?
– Да.
– Это Маргарита тоже придумала, как отвлекающий манёвр. Кстати, ты единственный кто обратил внимание на то, что я не интересуюсь, как идёт расследование.
– Ты тоже повела себя правильно. Никаких подозрений у меня не вызвала. Хотя, какие подозрения? – Куприянов глубоко выдохнул. – Я смотрел на тебя как на богиню.
– Прости меня, Вася, прости.
– Ладно, проехали, – Куприянов заставил себя отбросить минутную слабость и продолжил. – Но не только ты, многие заявляли, что у них пропадали ключи. И у всех по-разному.
– Правильно! Марго уводила вас в сторону. Болт вытаскивал ключи в транспорте, вскрывал машины. Было?
– Было, – согласился Василий. – Вот почему мы никак не могли понять систему.
– Маргарита Львовна гениальный преступник. Талант. И Болотин тоже не промах.
– Но ведь с Сюневичем почти прокололись.
– Ключевое слово – почти. Он кроме адреса ничего не знал. И всегда был под присмотром. Кстати, придурок Богатько на этом и погорел.
– Да! А ведь Рыбак его предупреждал.
Люба заметила, что вторая сигарета в руках Куприянова превратилась в прах. Василий перехватил её взгляд и, не дожидаясь расспросов, сказал:
– Не обращай внимание. Привычка такая. Когда-то в молодости поспорил, что никогда не буду курить. Потом сильно захотелось начать. Вот – нашёл компромисс. Запах табака нравится, запах дыма отвращает.
– Я уже поняла, что Василий Куприянов, как настоящий мужчина состоит из привычек.
Василий опустил голову и не нашёл что ответить.
– Ба! Ты по-прежнему умеешь смущаться, – с улыбкой сказала Пожарская. – Жизнь тебя не испортила. Повезло той женщине, которую ты выбрал.
Куприянов отрицательно покачал головой.
– Что?! Что?! – Люба удивлённо распахнула глаза. Уголки губ её слегка вздёрнулись. – Ты до сих пор один?
Василий кивнул.
– Об этом потом. Расскажи мне ещё вот что. Если знаешь, конечно. Как Маргарита получила эту квартиру? Ту самую, в которой мы нашли её труп. На Тимирязева.
– Да как! Она мне как-то рассказывала, когда звонила. Пыталась отношения наладить. Всё намекала, что моя карьера и мой успех, это её заслуга.
– А это не так?
– А это, Вася, не так. Совсем не так. Я сама сделала свою жизнь. И до неё и после.
– Извини! Ну так что по квартире?
– Насколько я знаю, там жил отпрыск какой-то шишки. Она предложила за доплату обменять квартиру на свою общагу. Как понимаешь, доплата была солидной. Он согласился. Дело обстряпали. А потом в ситуацию вмешался папаша. Маргарита Львовна всегда такие вопросы решала кардинально.
– То есть?
– То есть, отпрыск пропал. Нет человека – нет проблемы. Меня из-за этого её откровения вообще накрыло. Я её возненавидела.
– Ты думаешь он…?
– Я уверена. Вы Диму Болотина поймали?
– Нет. Он исчез. Может быть, сгинул, а может быть, где-то процветает под чужим именем.
– Скорее второе. У тётки проскочило в разговоре, что это он помог решить проблему с отпрыском. Болт, Вася, человек был очень опасный. Служил он только Маргарите. Он как овчарка был ей верен.
– Ты что-нибудь знаешь о нём? Родственники, друзья, связи.
– Нет, Вася. Я знаю только
