следующим поворотом», — сказал Мортимер, когда внедорожник впереди скрылся за углом.
Скотти не ответил. Он только что закончил разговор, чтобы забраться в кузов внедорожника и схватить холодильник крови.
«Вижу. Я — Святая Богородица!» Рикарт закричал, когда Скотти повернулся, чтобы вернуться к передней части внедорожника с кулером.
Скотти перевел взгляд и в ужасе уставился на сарай перед ними, который, казалось, взорвался. Огонь вырвался наружу через двери, как если бы они были вратами в ад. Пламя отступило обратно в здание так же быстро, но густой черный дым занял его место, почти заслоняя бушующий внутри ад.
Выругавшись себе под нос, Скотти отстегнул огнетушитель рядом с тем местом, где раньше был холодильник, и забрался обратно в переднюю часть автомобиля с обоими предметами, пока Рикарт следовал за внедорожником Магнуса почти до дверей. медленно закрывающиеся двери, Скотти нахмурился и заметил двух женщин, по одной у каждой двери, пытающихся их удержать.
Внедорожник Магнуса остановился, и мужчина первым побежал к дверям, но Скотти не отставал и выпрыгнул из машины до того, как Рикарт успел ее остановить.
Магнус побежал к двери слева, добавляя свой вес и силу женщине, чтобы попытаться удержать ее открытой, поэтому Скотти направился к двери справа. Узнав, что Кира Сарка борется с этой дверью, он сбросил свою ношу и подошел к ней.
— Где Бет? — закричал он, врезаясь в дверь и упираясь ногами, пытаясь не дать ей сдвинуться с места. К его большому изумлению, хотя он и замедлил дверь, он не остановил ее.
«Она внутри!» Кира закричала сквозь рев огня.
«Я в деле!» Рикарт взревел, проносясь мимо них и мчась в дым и пламя.
Скотти чуть не выпустил дверь и не погнался за ним, но здравый смысл заставил его остаться на месте. Они должны были держать дверь открытой, иначе у Бет не было шансов. Стиснув зубы, он прижался плечом к дереву, отчаянно пытаясь остановить его движение, но лишь немного замедлил его. Двери были уже более чем наполовину закрыты.
Его охватило облегчение, когда он увидел Рикарта, выбегающего из слепящего дыма с Бет на руках. Он оставался на месте, пока мужчина не пронес ее мимо себя, а затем открыл дверь, схватил кулер с кровью и поспешил туда, где Рикарт укладывал женщину на землю. Только стоя над ней, он понял, что это была не Бет, а миниатюрная белокурая телохранительница Лилия.
Позади него раздался крик, и Скотти повернулся к амбару. На мгновение он увидел только дым и еще больше дыма, а затем из закрывающихся дверей вырвался огонь.
«Боже мой, она в огне!» Рикарт ахнул рядом с ним.
Скотти сразу понял, что это Бет. С сердцем в горле он бросился вперед, бросился на нее и катал ее по земле. Ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что это была ошибка. Вместо того, чтобы потушить охватившее ее пламя, Скотти сам быстро загорелся. К счастью, у Магнуса было больше здравого смысла, чем у него, и он схватил огнетушитель, оставленный у двери. Бросившись к ним, он поднял огнетушитель, и Скотти закрыл глаза, когда из сопла брызнула пена.
Глава 12
Скотти шел по берегу океана, наслаждаясь прохладной успокаивающей водой, омывающей его ноги. Когда он увидел Бет, идущую к нему в огненно-красном платье, его губы расплылись в улыбке. Радуясь, что она встала и здорова, он поспешил ей навстречу, желая обнять ее. Она казалась такой же нетерпеливой, и они встретились и обнялись там, на краю берега. Но когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, Скотти понял, что на ней было не платье; Бет охватило пламя, а теперь и его. Огонь лизнул его кожу и обжег руки, грудь и лицо, когда они с криком упали на землю. Они катались, катались и….
Его разбудил собственный крик. Скотти резко сел, его сердце так громко стучало в ушах, что прошло мгновение, прежде чем он услышал успокаивающий голос, говорящий: «Все в порядке. Ты в безопасности. Я дала тебе кое-что от боли. Отдыхай сейчас».
Повернув голову, он тупо уставился на говорящую женщину, рыжеволосую с мягкими серебристо-зелеными глазами. «Кто ты?»
— Рэйчел, — легко ответила она. «Доктор. Рэйчел Аржено. Ваш доктор, так что будьте хорошим мальчиком, ложись и отдыхай. Распоряжения доктора».
Скотти сонно нахмурился и открыл рот, чтобы сказать ей, чтобы она убиралась, но по какой-то причине он не мог произнести ни слова. Его рот закрылся, а затем и веки, и он был почти уверен, что упал обратно на кровать. Прежде чем он успел слишком сильно побеспокоиться об этом, он уснул.
В следующий раз Скотти приходил в сознание намного медленнее. Боль и голод неумолимо влекли его к пробуждению, пока он не открыл глаза. Он был в синей комнате, которую Сэм приготовил для него в доме Силовиков. Было темно, за занавесками виднелась полная луна и мерцающие звезды, и ему пришлось задуматься, какого черта он делает в постели. В этот час он должен был быть на ногах и помогать ловить изгоев.
Откинув в сторону простыни и одеяла, Скотти сел и спустил ноги на пол, но затем просто замер на мгновение. Он чувствовал себя невероятно слабым и понятия не имел, почему. Вероятно, ему нужна была кровь, решил Скотти и схватился за изголовье кровати, чтобы не упасть. Его ноги дрожали, угрожая подвести, но он был уверен, что капля крови все исправит. Решив найти хоть немного, он начал двигаться, намереваясь обойти кровать, но резко остановился, наткнувшись на что-то в темноте. Его глаза, казалось, не фокусировались должным образом, а ночное зрение не работало должным образом.
Начав волноваться, Скотти потянулся к лампе на тумбочке и включил ее, вздрогнув, когда яркий свет вызвал стон с другой стороны кровати. Повернувшись, он уставился на фигуру, лежащую на противоположной стороне, а затем уставился на ужас, смотревший на него в ответ. Обугленная, черная кожа, смешанная с пятнами кроваво-красных пятен, и два глаза теперь стали чистым золотом, когда нано делали свою работу. Скотти открыл рот в крике, даже когда фигура в его постели испустила испуганный вопль, а затем пол устремился вверх, чтобы встретить его.
В следующий раз, когда Скотти проснулся, он сделал это так резко, его глаза открылись, чтобы смотреть в потолок над головой. Воспоминания о кошмарах, которые он пережил, теснились в его сознании, но он заставил их прогнать, чтобы оценить себя. Ему не было больно, он даже не чувствовал голода, комната не горела,
