Он выпустил из рук весло и наклонился. Грохнул гром, вспыхнула, ослепив всех на мгновение, молния. В это же мгновение Куланн схватился за вбитое в палубу кольцо, стиснул зубы и потянул. Перед глазами поплыли оранжевые кольца, во рту появился привкус крови, живот скрутило, спину прострелило болью. Наемник тянул кольцо обеими руками, напрягая все силы, надрываясь – и чувствуя, как оно медленно поддается. Снова сверкнула молния, послышался хруст, и Куланн едва не упал на спину. Он вырвал кольцо вместе с куском палубной доски толщиной в руку.
Куланн повернулся и встретился взглядом с соседом. Глаза у того были широко распахнуты, и изумление в них граничило с ужасом. Куланн ухмыльнулся и снова взялся за весло.
Тем временем Ворг подходил все ближе, с трудом удерживая равновесие на скользкой палубе. Куланн пригнул голову. Гром снова прокатился над морем, а молния расколола небо. Ворг пошатнулся. Он не успел ничего понять, когда рядом выросла огромная фигура с горящими глазами, а горло его сжала стальная хватка. Вырвав из руки опешившего Толстяка кувалду, Куланн с короткого размаха ударил его лбом в переносицу. Ворг осел и мешком свалился между скамьями. Кувалда взмыла в воздух, описав дугу, и одним точным ударом разбила цепи. Освобожденные рабы вскочили со своих мест.
В грохоте грома, блеске молний и вое ветра охрана и надсмотрщики не сразу поняли, что происходит, а Куланн не стал терять времени. Он шел вперед, и на каждом шаге кувалда взлетала, чтобы принести свободу следующей скамье. Цепи разлетались, словно глиняные черепки. Вопль сотен глоток перекрыл шум бури.
Опомнившись, надсмотрщики бросились к скамьям, но кнуты не упали на беззащитные спины, их перехватили мощные руки. Еще недавно они несли корабль вперед, а теперь крушили все вокруг.
Кнуты обрушивались на головы тех, кто владел ими прежде. Все больше рабов, вооружившись своими цепями, бросалось на подмогу. Галера, предоставленная самой себе, металась на волнах. А на ней шло сражение между озверевшими рабами и ошеломленными охранниками.
Куланн стремился разбить как можно больше цепей, чтобы увеличить армию рабов. Вдруг сквозь вой ветра он расслышал свое имя. Обернулся, присел – и над его головой просвистела дубина. Напротив наемника стоял, широко расставив ноги, главный надсмотрщик Аран и скалился. Куланн выпрямился. Аран бросился в нападение, умело фехтуя дубинкой. Куланн еле ушел от удара. В следующий миг его кувалда стремительно, как атакующая змея, рассекла воздух и впечаталась в подбородок Арана. Даже в царящем вокруг шуме Куланн услышал, как хрустнули кости. Мертвое тело рухнуло на доски палубы, а наемник бросился дальше.
Он высмотрел освобожденного гребца покрепче, сунул ему кувалду, велев продолжать разбивать цепи, а сам подобрал оброненный кем-то короткий меч и бросился вперед, ревя девиз наемников. Ему ответили множество глоток.
Охрана и надсмотрщики, привыкшие иметь дело с закованной в цепи городской швалью, оказались не готовы к встрече с закаленными бойцами. Вольные воины бились слаженно, отчаянно. И мечами они владели лучше своих противников. Вскоре бой превратился в избиение. Надсмотрщиков, охрану и команду гоняли по палубе, рубили отобранными клинками, разрывали на куски голыми руками. Залитый кровью с головы до ног Куланн размахивал мечом, словно демон войны, и вел людей за собой. Он мало знал об устройстве галер, но более чем достаточно – о тактике боя. Владение этой тактикой и сделало его тысячником, а вовсе не грубая сила. Куланн умел сохранять холодную ясность ума даже в самой жаркой схватке и всегда просчитывал свои действия и действия своих людей.
Охрана не смогла наладить сопротивление. Слишком внезапным было нападение, и слишком сильным оказался враг. Надсмотрщиков перебили первыми, некоторые, чтобы избежать расправы бунтовщиков, даже сами выпрыгивали за борт. Воины сопротивлялись дольше. Куланн приказал не брать пленных, понимая, что договориться вряд ли получится. Бунтовщики загнали охранников в угол и перерезали, как кур. А потом начали ловить по всей галере перепуганных и окровавленных членов команды.
– Стойте, болваны! – заревел Куланн, потрясая мечом.
Освобожденные рабы дружно повернулись к нему взлохмаченные головы, горящие глаза.
Буря утихала, галера мерно покачивалась на волнах. На палубе валялись мертвые тела. Капитан и лоцман прижимались к бортам, в ужасе глядя на залитые кровью клинки. – Заноза!
Вор тут же возник рядом, словно из воздуха. Поставил ногу на труп и весело оскалился. В руках у него был огромный кинжал.
– Скажи своим, что если они перебьют команду, то я их своими руками за борт повыкидываю, – заявил Куланн Заноза прищурился. Исполин внушал уважение. Тем более что за спиной у него собрались все бывшие наемники, больше половины гребцов.
– Никто из нас не умеет управлять этой посудиной, заметил Куланн. – Вы хотите болтаться посреди моря, словно дохлая чайка?
Заноза хмыкнул. Воры, убийцы и прочие преступники заворчали и принялись переговариваться, бросая косые взгляды на вольных воинов.
– Расслабься, – сказал Заноза. – Мои приятели понимают, что почем.
– Отлично, – кивнул Куланн. – Надеюсь, в дальнейшем приказы капитана так же будут не обсуждаться, а выполняться.
Тут из-за спины Занозы выдвинулся заросший черным волосом здоровенный мужик и нагло спросил, сплюнув на палубу:
– А кто капитан у нас теперь, ты, что ли?
– Я, – спокойно ответил Куланн. – А что, еще кто хочет?
Чернявый и Заноза переглянулись.
– Да нет вроде, – развел руками чернявый. – Капитанствуй.
– Наше вам с кисточкой, капитан Куланн, – ехидно подхватил Заноза и низко поклонился.
– Прекрасно, – кивнул новый капитан.
– А спросить можно? – крикнул кто-то из толпы преступников.
– Валяй.
– А какие у нашего капитана планы насчет галеры и нас?
– Я – наемник, – сказал Куланн. – Но мой наниматель меня предал. Отныне мой меч служит только мне. Как и мечи моих вольных братьев. У нас есть галера, есть мечи, а значит, мы сами будем брать то, что нам нужно, – огнем и сталью!
– Ура! – заорали в толпе. – Были воры, станем пираты!
Куланн стоял и смотрел, как братаются вольные воины и преступники, а ветер лизал его окровавленные руки. – А ты ниче так, – сказал Заноза. – Но ты, это, понимай, что военщина твоя никому тут не уперлась. Вы вольные братья, ну и мы к свободе привыкли.
– Не волнуйся, строем по палубе ходить не заставлю. Заноза ухмыльнулся и протянул наемнику свою покрытую татуировками ладонь. Куланн крепко ее пожал.
* * *
В тюрьме было сыро, с потолка капало. Лорелея скорчилась на гнилой соломе, обняв колени. Лицо ее превратилось в сплошной синяк. К спине прислонился своей спиной Гордый Ворон.
– Извини.
– За что? – устало спросила Лорелея.
– За все.
