лицо холодным влажным полотенцем, поцеловать в потрескавшиеся губы.
— Хорошо, дорогая, — он нахмурился, и рука Хадаан дёрнулась в стремлении разгладить собравшиеся между бровей морщины, но она одёрнула себя.
Принц ушёл, напоследок ещё раз глянув на жену.
Глава 16
Малый Дворец, покои императрицы Киры Дементий Дайлалы
Кира Дайлала знала, что императрица-мать уже мертва, как и знала, что её любовник наверняка арестован. Её не пытали, в отличие от других участников заговора, но было несложно догадаться.
Жаль, но любое развлечение в какой-то момент исчерпывает себя, так случилось и с их игрой в заговорщиков. Острые ощущения от ходьбы по острому лезвию, горячий секс с обозлённым и обиженным мужчиной, так похожим на ангела её снов. Ей хотелось продолжения, было обидно, что её настиг проигрыш, но всё-таки было и что-то радостное.
Кира улыбнулась, и это выглядело просто отвратительно — настолько её улыбка была порочна. Но как не улыбаться? Старая карга подохла, как о том и мечтала женщина. Жаль, конечно, что маленькие ублюдки живы, но что поделать? И муж в добром здравии — наверняка ненавидит её всем сердцем. Хотя какое сердце? У Самора его не было, только холодный камень поддерживал жизнь в теле императора.
Нервный смешок перерос в гомерический смех, откинув голову, Кира захлёбывалась своим безумием. В руках её сверкнул крохотный, с половину мизинца, флакон.
Захотели отправить её в монастырь? Не казнить? Как великодушно! И как смешно!
Что для неё монастырь, где она будет жить среди одних только женщин, забитых верой в дурацкого бога с дурацкими правилами? Женщины нравились Кире, но только порочные и развратные, те, что могли принести ей наслаждение.
А в монастыре что? Место, где она будет лишена главного в своей жизни — похотливого внимания. Место, где никто не доведёт её до оргазма, где некому будет изменять, где не будет места для интриг и веселья.
С тихим красивым звоном отлетела пробка флакона, в одно движение Кира опрокинула его содержимое во всё ещё улыбающийся рот. Снова рассмеявшись, она поправила волосы и приняла самую выгодную позу, изящно сложила руки и закинула голову на спинку кресла.
Пришедшие исполнять императорский указ стражники застали императрицу мёртвой, с синими, искривлёнными в улыбке, губами и синими же ногтями ногтями.
Скрежет летящего ножа гильотины повторялся в голове Хадаан снова и снова. Два дня назад скончалась императрица-мать, вчера в своих покоях была обнаружена мёртвая Кира Дайлала, сегодня же полетели головы заговорщиков. Она не видела мужа с момента объявления кончины Августины и не искала встречи — он должен был побыть один. Маленькие принцы плакали в своих комнатах, Самор закрылся в кабинете, появившись только на казни. У всех был траур.
Амадей вошёл в покои через смежные двери неожиданно, шатающийся, с красным лицом.
— Ты! — он пьяно указал на жену пальцем, но в глазах его всё двоилось, потому траектория несколько отклонилась. — Ты!
С неожиданной для его состояния прытью он оказался рядом с подскочившей Хадаан, повалил её на кровать и начал влажно зацеловывать её шею, повторяя:
— Ты! Как ты могла? Не хочешь от меня детей? Зачем убивала моих детей? Ведьма! Как ты могла?
Девушка слушала это с ужасом, совершенно не ожидая подобной реакции мужа. Она даже не подозревала, что он до сих пор думает о словах Хасара, что он понял их так превратно, что из всех навалившихся на него бед сейчас он вспомнит именно об этом.
— Все, все меня покидают! Слышишь? И ты уйти хочешь! К этому... уроду... — в его голосе сквозила неподдельная боль, и, вместо того, чтобы погрузить мужа в сон, как она сделала в их брачную ночь, Хадаан покорно расслабилась, позволяя ему делать всё, к чему стремились его руки.
Ему больно. Ему плохо. Ужасы последних дней накрыли его с головой, а мысли о том, что она без его ведома пила противозачаточное лекарство...
Девушка почувствовала вину, на глазах навернулись слёзы. Она такая эгоистка! Гналась за предателями, совсем позабыв о муже! А ведь она знала, как трепетно он относится к своем матери!
Дрожащими руками она погладила его голову, прикрыла глаза, чувствуя, как он снимает с неё одежду. Сейчас она позволит ему сделать всё, что он захочет, только бы ему стало легче.
На секунду отстранившись, Амадей посмотрел ей в лицо, и в стеклянных глазах она увидела всё то, что снедало мужчину. Страх, отчаяние, обида, боль, ревность... Она никогда не думала, что глаза могут быть выразительными настолько, чтобы отразить весь спектр испытываемых человеком эмоций.
— Тш-ш, — она положила ладони на его щёки, не позволяя прервать зрительный контакт. — Я люблю тебя, слышишь? Люблю. И хочу от тебя детей. И никогда не брошу, веришь? И мы будем с тобой растить наших малышей, когда будем уверены, что дети не осиротеют раньше времени, — она приподнялась, целуя мягкие губы, и сейчас ей было абсолютно плевать на запах и привкус алкоголя. Он имел право на отчаяние. Сейчас имел. — Я люблю тебя, Амадей Дементий Марк, надеюсь, ты понимаешь меня.
— Ведьма, — неожиданно появившаяся слеза капнула на её щёку, и она провела большими пальцами по его глазам. — Я люблю тебя, чёртова ты ведьма! Люблю больше себя, больше кого бы там ни было... Люблю, — вторая слеза капнула из его глаз, и покатилась по женской щеке, прячась где-то за воротом.
— Я многое люблю больше, чем себя, Амадей, — призналась Хадаан. — Но нет ничего и никого, кого бы я любила больше тебя. И мне стыдно за это, но я знаю, что ты заслуживаешь всей любви этого мира.
Его глаза блестели, он не мог отвести взгляда от жены. Две последние капли упали на лицо Хадаан, когда он моргнул, и тут же они были сметены тёплыми губами.
Всё ещё пьяный, а потому ещё меньше себя контролирующий, Амадей споро расстегнул штаны и ворвался в девушку. И она приняла его, наплевав, что не была готова, наплевав на
