Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 163
ни императрице не виновен». «Фельдмаршала] непрестанно боюсь... Боже сохрани, в прицепке по мнимым неудачам выбьет вон из вишенок[5] костьми и мозг и глаза...» Письма переполнены просьбами о переводе: «Перемените мне воздух, увидите во мне пользу...» «Вывихрите меня в иной климат, дайте работу, иначе будет скуплю, или будет тошно» и т. д.
Ко всем напастям прибавилась еще одна — горячечная лихорадка, свалившая самого Суворова, его трехлетнюю дочку Наташу и беременную жену. Кажется, никогда еще не приходилось ему так солоно.
Наконец переселение христиан из Крыма было завершено. 18 сентября Суворов рапортовал Румянцеву о выезде в Азовскую губернию 31098 душ «обоего пола». Русское правительство отвело переселенцам земли в Приазовье: греки большею частью осели между реками Бердой и Калмиусом, где были основаны города Мариуполь и Мелитополь; армяне — на Дону, у крепости Святого Дмитрия, с центром в Нахичевани, нынешнем пригороде Ростова-на-Дону. Тяжесть с души свалилась, хотя и позднее судьба этих людей продолжала тревожить Суворова, напоминавшего Турчанинову в 1779 году: «положение уже переселенных в Азовскую губернию бывших в Крыму христиан не наилучшее» — и просившего «упрочить благосостояние немалого числа сограждан России, в сих народах замыкающегося, человеколюбивым и снисходительным об них призрением».
Еще не завершился вывод армян и греков из Крыма, как вновь возникла угроза извне: в начале сентября 1778 года огромный турецкий флот, насчитывающий сто семьдесят «флагов», появился на Черном море и оцепил часть полуострова, держась ближе к Кафе, то есть Феодосии. Суворов приказал князю Багратиону ввести резервный корпус в Крым и стал маневрировать с войсками по берегу соответственно движению турецких судов.
Так как в Порте наблюдались в эту пору вспышки «смертоносной язвы» — чумы, имелся повод не выпускать с судов ни одного человека.
Турки требовали разрешения сойти на берег для прогулки — им было отказано ввиду карантина; несколько чиновников просили «посидеть на кефинской бирже» — отказано; набрать на суда пресной воды — «с полной ласковостию отказано». Ничего не добившись, турки передали по флоту сигналы пушечными выстрелами и, подняв паруса, отплыли в Константинополь. Неудачное предприятие стоило им семи тысяч матросов и семи судов; восьмидесятипушечный флагманский корабль пришлось сжечь в пути.
Мало-помалу волнения в Крыму улеглись, но начались неприятности на Кубани. Назначенный туда Суворовым генерал-майор В. В. Райзер оказался управителем малоспособным и недалеким. Вопреки строгим указаниям командующего, запретившего всякие наступательные действия, Райзер снарядил экспедицию за Кубань, сжег селение и тем озлобил горцев. Потребовав расследовать происшествие и предать виновных суду, Суворов указал Райзеру на его ошибки, но тот снова допустил оплошность, нанеся оскорбление сераскиру кубанских ногайцев Арслан-Гирею, а через месяц проворонил набег горцев на фельдшанец.
Суворов вызвал Райзера в Крым для объяснений, но объясняться ему не дал, сразу набросившись на него:
— Стыд, ваше превосходительство, Викентий Викентьевич! Стыд императорского оружия! Не грозных неприятелей, но малолюдных заречных разбойников унять не могли. — Он забегал по комнате, взмахивая руками и отрывисто говоря: — В бытность мою на Кубани заречные в покорность входили. Благовидно я их к тому наклонял, сиятельный сераскир обоюдно в том спомоществовал. Ускромлять их разорениями с российской стороны неприлично!
Райзер пытался возражать:
— Выходит страх из их мыслей, потому и делают начало своих шалостей.
Суворов резко остановился перед Райзером и стал водить перед его лицом указательным пальцем, произнося медленно, с расстановкой, словно вдалбливая неудачливому генералу:
— Бла-го-му-дро-е ве-ли-ко-ду-ши-е и-но-гда бо-ле-е по-лез-но, не-же- ли стремглав-ной во-ен-ной меч!
— Но, ваше превосходительство! Суворов затопал ногой в такт словам:
— Не счесть с прибытия вашего к командованию Кубанским корпусом вредных приключениев. Что за причина? Упущения ваши! Чрез них войска, пришед в расслабление, расхищаемы стали — стыд сказать — от варваров, об устройстве военном ниже понятия имеющих!
— Ночью за всем не усмотришь...
Генерал-поручик опять взорвался:
— Старшему от генералитета надлежит бдеть, когда все спят! В роскошное обленение не впадать! Сами вы всюду все своими очами обозревать должны, повсеместно поправлять, учреждать и предопределять!
В соседней комнате зашедший для докладу генерал-майор М. И. Кутузов осведомился у суворовского ординарца Горшкова о причине происходящего шума.
— Никого не приказано пускать! — громким шепотом ответил сержант. — Их превосходительство Лександра Василич немца песочут...
Конец 1778 года прошел в непрерывных организационных хлопотах в Крыму и на Кубани. В январе 1779 года Румянцев поручил Суворову осмотреть астрахань-кизлярмоздокскую границу. Заехав ненадолго к семье в Полтаву, генерал-поручик менее чем в полтора месяца по зимнему бездорожью, в простой повозке обследовал громадную кордонную линию, протяженностью 1200 верст, а затем и Кубанские укрепления. На место Райзера его усилиями был назначен бригадир К. X. Гинцель.
Погруженный в административные заботы, Суворов не знал о происходящих переменах в большой политике.
2
Не без влияния Потемкина Екатерина пошла на сближение с Австрией. К весне 1779 года закончилась война между Австрией и Пруссией за баварское наследство, известная в истории под названием «картофельной»: на протяжении двух лет не случилось ни одного сражения, оба войска только маневрировали и портили поля. Екатерина выступила посредницей между воюющими сторонами и побудила их заключить мир, что было крупнейшим дипломатическим успехом России. Австрия, развязав себе руки, была заинтересована в ослаблении Оттоманской Порты и нуждалась в надежном союзнике. Вот почему предложение о совместных действиях против Турции, сделанное Екатериной в начале 1779 года, нашло горячий отклик при дворе императора Иосифа II.
В Турции, исчерпавшей все возможности военных демонстраций на Черном море и Дунае, истощенной бесславной для нее недавней кампанией, на время взяли верх сторонники мира с Россией. 10 марта 1779 года в Константинополе был наконец подписан документ, подтверждающий все условия Кучук-Кайнарджийского договора. В ответ на признание Портою Шагин-Гирея законным и независимым крымским ханом правительство Екатерины обязывалось вывести русские войска с полуострова и упразднить вовсе Кубанскую укрепленную линию.
Для Суворова и Румянцева это было полной неожиданностью. Почти все, что с таким трудом удалось создать, — крепости, фельдшанцы, посты — надо было разрушить. В Крыму оставался лишь шеститысячный отряд пехоты в качестве гарнизона Керчи и Ениколе.
Суворов воспользовался эвакуацией войск для очередной экзерциции и провел ее с обычным блеском. Последние части Крымского корпуса перешли Перекопскую линию 10 июня, не оставив на полуострове ни одного больного и не реквизировав ни одной обывательской подводы.
Просьбы о новом назначении, которыми генерал-поручик давно уже бомбардировал через Турчанинова Потемкина, увенчались успехом лишь в начале июля 1779 года.
Генерал-губернатор на сей раз самолично извещает генерал-поручика о назначении его командующим пограничной Новороссийской дивизией, подчинявшейся непосредственно Потемкину. Суворов в своих письмах
Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 163
