держу своей, как будто стала горячей.
Я не верю, но хочу верить. А что мне вообще думать, когда Лина так рьяно и с таким отчаянием защищается сейчас?
— Да, — спорю я с ней. — Иначе бы не охраняла его так от меня и моих вопросов. Это он тебя кинул?
Грубый вопрос получился. В следующую секунду меняю тактику, принимаясь мягко поглаживать тонкие девичьи пальцы, как бы приглашая на откровение. Я же не ради ругани затеял это всё. Мне действительно важно, что девушка думает и чувствует. Мне хотелось бы знать горькую правду, даже если она сделает мне больно. Даже если все эти поцелуи в четверг и вчерашние обмены взглядами были лишь желанием насолить Бутчу. Я переживу. Только бы знать, как всё происходит на самом деле и чем я могу помочь. Или хотя бы не навредить. Может, я себе всё опять придумаю и начну вновь склонять подругу к тому, чем обычные друзья не занимаются. Что если тем самым я только порчу её личную жизнь? Что если именно моя вина в том, что они расстались? Не приревновал ли котяра свою девушку ко мне? Он мог решить, что Лина ему изменяет, а это вовсе не так… Ничего и не было…
— Он узнал про нас и решил, что ты ему изменяешь? — озвучиваю свои догадки.
— Чушь несёшь! — Беляева только ещё больше злится от моего предположения. Потому что я угадал?
Она вдруг с силой выдёргивает свою руку из моей и толкает меня ладонями в грудь. Настолько злой я свою подругу ещё никогда не видел. И вся эта злость адресована мне. Неприятно.
— Или ты сейчас же заткнёшься, или я уезжаю заниматься экономической социологией самостоятельно, — шипит, как змея, а смотрит волком.
— Я для тебя просто репетитор? — её злость и грубые слова провоцируют во мне ответную реакцию.
— Я не сплетничать пришла, а к зачёту готовиться. Ты сам пригласил меня именно для этого!
— Это не отменяет того факта, что я твой друг. Помимо учёбы у друзей и другие темы для разговоров могут быть.
— Ты снова говоришь мне о своей неудовлетворённости нашей дружбой. Так не дружи со мной! То обманываю тебя, то общаться на личные темы не хочу… Одно сплошное разочарование!
— Ты передёргиваешь, Лина.
— А ты нет? Что за вопрос про «репетитора»? Мы не умеем дружить, похоже, — Беляева распаляется всё больше, активно жестикулируя. — Не могли в детстве нормально подружиться, так как я обзывалась колобком, а ты за волосы дёргал, не можем и сейчас! То нормально общаемся, то вот такие выкрутасы начинаются. Не получается дружить, Мих! Не получается!
— Ты права. Такая себе дружба у нас. Я тоже тебя не устраиваю, знаешь ли: то на вечеринку вместе идти хочу, то вопросы задаю, интересуясь, всё ли у тебя в порядке. Ужасный я друг! — неужели это мой голос звучит так громко сейчас?
— Наконец-то мы к консенсусу пришли! — Лина тоже не сдерживается и говорит на повышенных тонах. — Давай просто не дружить! Достало! Всё, Мих, отдыхай: больше никакого репетиторства и обмана. Я домой. Спасибо за дружбу!
Она хватает свою тетрадь и вскакивает с дивана. Я с минуту сижу, сгорающий от большого сгустка эмоций, готовых разорвать меня изнутри на части. Хочется орать, ломать стены, а я только и могу, что стискивать зубы и наблюдать желание подруги перестать быть моей подругой. Встаю, выхожу в прихожую. Беляева уже оделась, и сейчас видеть на ней мою шапку было особенно горько.
— Прекрасно, — говорю вслух сам с собой.
— Замечательно, — отвечает она мне и уходит, хлопнув дверью.
А я вспоминаю, что за деталь ускользала от меня всё это время и беспокоила. Именно сейчас, в самое неподходящее время, когда это мне уже никак не пригодится. Как и всегда, когда нужное слово вспоминается слишком поздно.
Я вспомнил, что при нашей встрече с Аней в буфете, она много болтала нам о своих знакомых, и по описанию одного из них мне показалось, что это Бутч. Тогда не понял и лишь спустя время до меня дошло: так ли много людей в нашем вузе является третьекурсниками с тату на руке и пирсингом на крыле носа? Я мог бы разузнать о Пожарском у своей двоюродной сестры.
Но какое мне теперь до этого дело?
Глава 38. Угроза
Лина
Волосы собраны в высокий хвост, лицо имеет строгое выражение, а в светлых глазах всё ещё тлеют искры вчерашней злости. Иронично усмехаюсь зеркалу и сплёвываю зубную пасту в раковину. Жаль нельзя и голову, как зубы, щёткой натереть, чтобы стало чисто и свежо.
— Лин, давай быстрей, пожалуйста! — стучит Диана в дверь ванной. — Я опаздываю!
— Уже выхожу! — включаю воду и ополаскиваю рот от остатков пасты с мятным привкусом и жжением на языке.
Васильева, пользуясь последним выходным, собирается пойти в антикафе со своими одногруппниками. Меня, признаться, это радует, так как её уход даёт мне возможность побыть наедине с собой и подумать над тем, как же мне теперь быть со всем, что творится в моей жизни. Совсем скоро все узнают, что я и Глеб больше не вместе. Поднимутся бурные обсуждения, будет куча неудобных вопросов, жалостливые взгляды и надоедливые советы по поиску нового парня.
И это ещё пол-беды. Ведь теперь я лишилась друга. Как теперь будет функционировать наша «четвёрка»? Разобьёмся на пары по половому признаку? Или будем делать вид, что ничего не произошло? Просто поверить не могу! Это так странно: Князев и я больше не друзья. И больно. Какая-то нелепая случайность, недоразумение привели к тому, что мы впервые так сильно повздорили. Нервы совсем ни к чёрту — вот до чего доводят отношения с неподходящим человеком. Пожарский довёл меня до того, что я срываюсь на человеке, который лишь спрашивает как же у меня дела. Что на меня нашло вчера? «Задел за живое», — мысленно отвечаю сама же себе. Жалею ли я теперь? О, да. Но не знаю: можно ли отмотать всё назад и снова быть друзьями, как раньше? «Друзьями!», — усмехаюсь.
Вчера, после возвращения от Князева, я велела Диане отныне и впредь больше никогда не впускать в гости ни Глеба, не Михаила.
— А Михаила-то почему? — удивилась она моему требованию, наблюдая за тем, как я агрессивно уплетаю приготовленный ею суп. — Я понимаю, что Пожарскому тут больше делать нечего — сама бы ни за что не пустила на порог! Но Князь-то чем не угодил? Не поверю, что и он драчун!
— Нет, конечно, —
