трепетом победы.
Камень приземляется.
Я поворачиваюсь, встаю, вероятно, подписав смертный приговор моему собственному отцу.
Но теперь я другая женщина. Я видела самую грубую сторону человечества и то, на что способны злые люди. Я уже не так невинна, как раньше. Теперь я выбрала сторону мужчин, которые знают, что такое верность и честь.
Когда я выхожу на лестничную площадку, вижу двоюродного брата Константина, Эммануэля, стоящего рядом со мной. Я смотрю на него в замешательстве. Не ожидала, что Константин пошлет его ко мне.
— Сюда. За мной, — положив руку мне на локоть, он не слишком нежно ведет меня по коридору, ведущему к выходу. Он ускоряет шаг, и я дико оглядываюсь в поисках Константина.
— Где Константин? — спрашиваю я.
— Ждет нас.
Что-то здесь не так. Что-то пошло не так, я знаю это.
— Я тебе не верю, — говорю я. Останавливаюсь у двери, стряхивая его руку, отказываясь сделать еще один шаг.
Он поворачивается ко мне, в его глазах ярость, он хватает меня, но я не позволяю ему прикоснуться ко мне. Я уворачиваюсь от его руки и, повинуясь инстинкту, пинаю его прямо между ног, как раз в тот момент, когда за спиной Эммануэля возникает неуклюжая тень.
— Из всех предателей… — говорит Константин яростным шепотом. Эммануэль на полу, проклинает меня и хватает себя за яйца. Я дрожу от нервов и гнева, но Константин готов убивать. — Ты смеешь прикасаться к моей женщине?!
— Я не… не прикасался к ней! — Эммануэль ахает.
— Ты пытался, и это, блять, одно и то же, — рычит Константин. Он пинает Эммануэля в живот, затем за волосы поднимает его на ноги. — Ты заплатишь за это.
Он толкает Эммануэля к двум своим людям позади.
— Возьмите его с собой. Оставьте его для наказания.
Константин поворачивается ко мне.
— Молодец, маленькая птичка, — говорит он взволнованным голосом. — Пойдем со мной, сейчас же. Ты заслуживаешь услышать правду так же, как и любой из нас.
Константин ведет меня, не сводит с меня глаз, его руки все время на мне.
— Однажды я потерял тебя, — говорит он жарким шепотом. — Но больше не хочу.
Эммануэль ругается позади нас. Константин поворачивается к нему и жарким шепотом ругается в ответ.
— Хотела бы я знать русский, — бормочу я.
Юрий смеется рядом со мной.
— Это не те слова, которые ты хотела бы услышать. Потом будет трудно представить, что твой паренек целует тебя таким грязным ртом.
Глаза Константина мерцают.
Я удивляюсь их беззаботности. После всего, через что прошел Константин, как он может улыбаться?
Может быть, это потому, что впервые за такое долгое время… он на пороге свободы. Он освободится от оков, которые удерживали его. Освободится от обвинений ирландцев.
Я хочу, чтобы все это закончилось. Я хочу, чтобы все осталось позади.
Странно сидеть в помещении, похожем на конференц-зал, рядом со мной Константин, а вокруг нас его люди. Кто-то нажимает на кнопку, и голос моего отца звучит громко и отчетливо, вместе с голосом начальника полиции.
— Что случилось на складе? — спрашивает папа.
— Это был Рогов. Но неважно, мы снова перенесли продукт.
— Надо было просто убить его, — раздраженно говорит отец.
Холодок пробегает у меня по спине. Даже после всего, что я видела, не могу поверить, что папа обсуждает убийство таким же тоном, каким он инструктирует нашего садовника.
Челюсть Константина сжата. Он задумчиво проводит большим пальцем по моей ладони.
— Это ты хотел обвинительного приговора, — огрызается Парсонс в ответ. — Тебе пришлось устроить весь этот цирк с прессой, как обычно, блять.
— Из-за этого «цирка» меня переизбрали, — хладнокровно говорит отец. — Но он изжил себя. Больше никаких судебных разбирательств, прикажи своим офицерам убить на месте.
— Уже, — говорит Парсонс.
Я чувствую себя так, будто не в своем теле, будто я подвешена над комнатой, наблюдаю и слушаю как в тумане. Все это так сюрреалистично. Неделю назад я и представить себе не могла, что окажусь в таком положении. Этот человек был на моем дне рождения! Он принес мне открытку с фиолетовыми блестками. Боже, я была такой наивной.
— Отступят ли ирландцы, когда мы приструним Братву? — спрашивает отец.
— Они хотят отомстить. Я не думаю, что они верят в виновность Константина.
Наступает пауза, пока мой отец размышляет. Затем он говорит:
— Тогда нам придется найти козла отпущения.
— Ты имеешь в виду еще одного, — смеется Парсонс.
— Кого?
Настала очередь Парсонса сделать паузу.
— Его кузен, — говорит он наконец. — Он изжил свою полезность.
Я смотрю на Константина, но его глаза сверлят Эммануэля.
— Ты был источником, — говорит он холодным, безжалостным голосом, который заставляет меня дрожать. — Ты рассказал им об альянсе. И ты заказал вино.
Эммануэль опускает голову и ничего не говорит.
Юрию Константин говорит:
— Приведи ко мне Парсонса. Я разберусь с Эммануэлем, — он смотрит в мою сторону. — Из уважения к Клэр, я оставлю Валенсию ирландцам.
Юрий кивает, бросая последний взгляд на Эммануэля, разрываясь между отвращением и печалью.
— Отведите Клэр в безопасное место, — говорит Константин, вставая. — Я не хочу, чтобы она пострадала.
Нет, нет!
— Константин, я хочу остаться с тобой, — я поднимаюсь на ноги. Я больше не оставлю его.
Он поворачивается ко мне.
— Не спорь перед моими людьми, Клэр.
В моем новом мире будут свои правила, и если я выберу такую жизнь, то должна остаться.
Я кладу руки ему на плечи.
— Ты хочешь, чтобы я была в этом мире, Константин?
Он кивает.
— Ты знаешь, что я не хочу ничего больше.
— Тогда позволь мне остаться.
Он медленно качает головой и берет меня за подбородок. Он наклоняется ближе, так что только я могу его слышать.
— Когда я прикасаюсь к тебе, не хочу, чтобы ты знала, что сделали мои руки. Я не хочу, чтобы то, что между нами, было испорчено моей работой и той жизнью, которой я живу, — он тяжело сглатывает. — Я хочу, чтобы наша совместная жизнь принадлежала только нам.
Я киваю, внезапные эмоции захлестывают меня.
— Хорошо, — шепчу я.
Константин открывает рот, чтобы сказать что-то еще, но его слова заглушает взрыв, который оглушает всех.
Глава 23
Константин
Взрыв прогремел по отелю, сотрясая здание.
Инстинктивно я падаю на Клэр, сбивая ее с ног, прикрывая своим телом.
Этот момент отвлечения — все, что нужно Эммануэлю, чтобы сбежать. Он бросается в сторону кухни, убегая так, словно от этого зависит его жизнь, что, черт возьми, абсолютно верно.
Ирландцы также исчезли, причем слаженно и быстро, что говорит мне о том, что они нисколько не удивлены внезапным взрывом. На самом деле,
