под выполнение самых неразрешимых с первого взгляда задач. Многие ребята просто не выдерживали и отсеивались. Оставались "зубры".
– Ладно, Лёш, за мораль и этику я с тобой беседовать не буду: знаю тебя – не только чужого не возьмёшь, последнюю рубашку снимешь… Но о моём предложении подумай.
Сейчас Алексей вспомнил этот разговор. "Ну что, тряхнём стариной? – подумал Уваров. – Извините, Иван Ильич, морально-этические нормы придётся отложить: на войне как не войне!"
* * *
Лея сидела у молчащего телефона и ломала голову. Вэйс явно что-то хотел ей сказать. Но при чём здесь "Брандспойт"? "Узнать, нет ли ещё набросков песен… Их нет, она же спрашивала у ребят. И аранжировщик Игорь подтвердил. Игорь! Он-то как связан с Вэйсом: один – мотогонщик, другой – музыкант?! Что-то не стыкуется…" Но она верила Уварову и, решив, что ничего страшного не произойдёт, если она ошибётся, набрала Игоря.
– Игорь! Здравствуйте. Это Турава. Извините, мой вопрос может показаться странным… Вы знаете Вэйса?
* * *
В полицейском участке у них отказывались принимать заявление, аргументируя, что не прошло 3 суток и что заявление должны подавать родственники.
– У него кроме меня никого нет, – тихо сказала Лея.
Сашка Байер крепко сжимал её ладонь. Игорь напряжённо молчал. Турава взяла телефон и набрала друга из рок-музыкантов:
– Сева! Это Лея Турава. Сева, нужна твоя помощь, вернее, помощь твоего отца…
Через десять минут они сидели у следователя, который тщательнейшим образом записывал показания Игоря. Рядом сидела Лея со стаканом валерьянки, за ней стоял Саша и обнимал её за плечи.
– Что за программу хотели получить от Уварова бандиты?
– Как-то он создал программу по моделированию голоса трагически погибшего певца Алексея Меркулова. Вэйс сам вышел на меня и предложил записать альбомы из набросков и обрывков песен их группы.
– Так это была задумка Вэйса?! – воскликнула потрясённая Турава.
– Прости, Лея, он просил никому не говорить. Я дал слово, – затем Игорь продолжил. – Они хотели, чтобы он смоделировал чей-то голос.
– Понятно, – уловил суть следователь. – Вероятно, голос какого-нибудь банкира или высокопоставленного чиновника. Гениальный ход!
– Только Вэйс отказал им, сказав, что не занимается криминалом. Он их раскусил. Тогда они достали оружие и направили на него, – подробно рассказал Игорь и покосился на побледневшую Лею.
– Потом?
– Потом была драка, и они увезли его с собой на "мерсе", номер не запомнил…
Следователь обратился к Лее:
– Когда он Вам позвонил, Вы ничего подозрительного не слышали? Каким был его голос?
– Он успокаивал меня. Очень уверенный голос. Сказал, что решит проблему и что любит меня… – добавила она и вскинула умоляющие глаза на следователя. – Они же… Они же не убьют его? Вы найдёте его?!
Следователь нажал кнопку, и в дверь заглянула девушка в форме:
–Оксана, возьмите Лею Александровну и составьте с ней фоторобот и подробное описание одежды Уварова.
Когда Лея ушла, следователь обратился к мужчинам:
– Я специально удалил девушку, не хотел при ней говорить. Вы понимаете, что у нас очень мало шансов найти его живым?!
* * *
Середа Лев Евгеньевич, криминальный авторитет, известный в России и за её пределами как Европа, приехал очень быстро после звонка Михаса.
– Вы чё натворили?! Я что велел? Аккуратно, осторожно предложить денег, попробовать договориться.
– Ну, пуганули разок.
– Ты, Стёпа, Пушкина знаешь? Кто такой Пушкин? – начал закипать Европа.
– Обижаете: конечно, знаю! Пушкин – русский поэт, гений!
– Так вот, *б…ь, этот программист – Пушкин в своей области! И он включил ответку!!! – заорал Европа на Михалёва.
К нему на телефон снова пришла смс-ка уже из ВТБ банка, что 6 миллионов списаны с его счёта. Пятая за полчаса, из пятого банка.
Когда Михалёв позвонил и передал Европе слова Уварова, тот подскочил от неожиданности. В этих забугорных банках в валюте хранился общак, и знал про эти банки только он, Лёва Централ, прозванный Европой за интеллект и умение вести дела за границей. "Не может быть простым совпадением", – металась безумной белкой мысль, пока он ехал к особняку. Когда он узнал, кого привлёк Михас писать программу, да ещё и под угрозой, у него началась паника. Вэйса в компьютерном мире сильно уважали…
Неприятности начались с полчаса назад. Начали улетучиваться рублёвые счета, открытые для текущих расходов их группировок. Смс-ки педантично информировали о снятии денежных средств и извещали о готовности банка к дальнейшему сотрудничеству.
К Уварову в комнату заглянул Михалёв, один, без своих быков. Он с интересом смотрел на Вэйса, словно видел его в первый раз.
– Европа прибыл, зовёт к себе.
Вэйс поднялся с дивана и пошёл следом. В уютной комнате, похожей на кабинет, в кресле сидел невысокий худощавый мужчина, хорошо, со вкусом одетый, в джинсах, дорогом джемпере. Лицо не слишком выразительное, но приятное: тонкий нос, тонкие губы, высокий лоб, проницательные глаза. Он смотрел на Уварова немигающим взглядом.
– Алексей Андреевич Уваров. Ну, здравствуй, Вэйс!
– И вам не хворать, Лев Евгеньевич Середа! – в той же манере ответил Алексей.
– Откуда узнал обо мне?
– Пришлось потрудиться: взломать базу данных МВД, – признался Вэйс, показывая уровень своего вооружения.
– Ого! – уважительно протянул Европа.
Действительно, это было самое сложное для Уварова: четыре часа напряжённой работы. После, с банками, он разобрался намного проще…
– Как я понял, ты узнал, где хранится общак, – не юля, констатировал факт Лев Евгеньевич. – Молодец. Но ты же понимаешь, что их система безопасности банков сильно отличается от нашей: это тебе не мелочёвку снимать с российских счетов.
– Да неужели?! – ухмыльнулся Вэйс, и эта ухмылка очень не понравилась Европе. – А вы снимите 5 долларов хоть в "Сарасине и компании", хоть в "Барклиз" банке…
Европа нервно взял телефон и вышел, уже в дверях его застал голос Уварова:
– А можно мне попросить кофе, крепкий с сахаром?
Одновременно с Михасом, несущим поднос с кофе, в комнату вернулся Лёва Централ с красным от прилившей крови лицом: видимо, подскочило давление. Вэйс забеспокоился: как бы не хватил его, Европу, удар.
– Система безопасности банков в шоке: валюта исчезла. Вся. Твоих рук дело?
– А я и не отпираюсь, – спокойно ответил Вэйс, прихлёбывая кофе. – Надеюсь, кофе не отравлен? Иначе валюту обратно не вернуть…
А её можно вернуть? – с надеждой в голосе спросил Европа.
– Пять минут работы.
Европа молчал и смотрел на Уварова, тот тоже внимательно смотрел на Лёву.
– Что ты хочешь, говори.
– Чтобы от меня отстали раз и навсегда и никогда не трогали! Ну и компенсацию за моральный ущерб – меня вызвали на разговор, когда я отказался, меня избили и угрожали
