– Скёль![49]– ответил скальд. – Благодарю хозяев за столь высокую оценку моего скромного труда.
Все дружно выпили и, негромко крякнув от удовольствия, стали усаживаться на места.
– Ой, – воскликнул один из викингов и, зажав причинное место, согнулся.
– Садись давай, – заметил его сосед с огненно-рыжей бородой, – сидеть оно легче.
– Садись, Свен, – поддержал другой, со шрамом на левой щеке, – выпьем еще.
Свен осторожно, чтобы не вспугнуть затихающую боль, опустился на скамью. Хускарл со шрамом отпил браги и громко рыгнул.
– Хороша получилась брага.
– Хороша, Эйнар, – ответил рыжебородый.
Бьярни тоже отпил из своей кружки и со стуком хлопнул ее об стол.
– И где их носит? Давно должны уже возвернуться, – в нетерпении прорычал он.
– Вот и ярл обещал через четыре дня вернуться, – подлил масла в огонь Эйнар.
– Да что с ними станется? – огрызнулся Сельвссон. – Никуда не денутся, вернутся.
Ожидание избавления от болячки томило и раздражало Бьярни. Пить уже не хотелось, аппетит пропал. Разве что еще одну короткую сагу? Нет. Надоело. «Хорошо бы колдунья помогла», – с надеждой подумал брат ярла, почесывая свои взъерошенные пепельные волосы.
– Может, еще что поведаешь нам, Вемунд Сказитель, – предложил рыжебородый, обращаясь к скальду.
Стихотворец прикрыл глаза, задумался. Он сегодня уже много им спел и рассказал саг, но, видно, придется еще. Скальд устало поднялся.
– Я спою вам песнь о храбром воине Эльдаре…
«О нет, сжальтесь, боги», – про себя взмолился Бьярни. Он слышал эту заунывную сагу уже несколько раз и больше не хотел. Но скальд не заметил гримасы на его лице и начал:
В глухом краю, на склоне дней своих,
Старик напутствовал детей,
Он им оставил все, что было,
А старшему он подарил клинок,
Чье имя было Пожиратель змей!
Брат ярла залпом допил брагу из кружки и, поставив локти на стол, прикрыл ладонями уши. Бьярни ругал себя за глупую выходку с вепсскими бабами. И откуда только взялась эта напасть. Они и раньше портили местных баб и девок, но такого не приключалось до сей поры. И ведь предупреждал его Гутрум – не лезь. «Чтоб ты пропал со своими советами», – зло подумал Бьярни. Он глубоко вздохнул и вдруг закашлялся, его большой живот заходил ходуном. Он долго не мог откашляться, и скальд оборвал свою сагу. Ттеперь все сочувственно смотрели на Бьярни.
Не успел Сельвссон окончательно унять кашель, как за стенами дома послышались встревоженные крики и шум.
– Никак прибыли, – выдавил Бьярни. – Олаф, сходи, посмотри.
Рыжебородый викинг не спеша поднялся и, широко расставляя ноги, направился к двери. Вернулся он через несколько минут, и не один.
– Давай, проходи, – скомандовал Олаф, подталкивая в спину лохматое существо.
Брат ярла упер ладони в стол, прищурился.
– Давай, шевели ногами, – подгонял рыжебородый.
Он протолкал существо ближе к очагу, к свету. Все собравшиеся оживились, с интересом уставившись на прибывшую вепсскую колдунью. Лохматая, местами драная шуба из звериных шкур свисала до самого пола, полностью скрывая фигуру. Олаф сбил с нее лисью шапку с торчащими ушами зверька, и черные, густые волосы колдуньи упали на плечи. Испуганные серые глаза дико озирались по сторонам.
– Это и есть их колдунья? – не поверил Бьярни, разглядывая совсем еще юную девушку. – Кого вы мне привели?! Это же девчонка!
– Так старуха воспротивилась, не захотела ехать, парни ее и пристукнули сгоряча, – начал оправдываться Олаф, – а эта при ней жила…
– О боги! – прервав его, воскликнул брат ярла, ударяя тяжелым кулаком по столу. – Зачем вы лешили их разума?!
– Подожди, Бьярни, – вмешался Эйнар, – может, девка на что способна? Может, травы знает?
– Локки решил вас разума! – вскипел младший Сельвссон. – Да где ты видел, чтобы такие соплячки были травницами?!
– Может, все же узнаем… спробуем, чем так мучиться? – с надеждой в голосе спросил Свен.
Но узнать о талантах и мастерстве девушки им не пришлось. Дверь с грохотом отворилась, и в дом влетел запыхавшийся молодой воин.
– Бьярни! – тревожно позвал он. – Бьярни, на реке драккары!
– Чего пасть рвешь? – зло спросил брат ярла. – Гутрум возвращается?
– Нет! Чужаки!
Все сидевшие за столом и лежащие на сундуках викинги вскочили, забыв про свои больные места.
– Сколько? – почти разом спросили хускарлы.
– Двенадцать, – тяжело выдохнул молодой, – у них на мачте прибит щит.
– Олаф! Девку под замок, – приказал Бьярни. – Свен, быстро поднимай всех!
Сельвссон поднял ремень со скамьи, опоясался и, поправив меч в ножнах, заковылял к выходу. Хускарлы последовали за ним. Только скальд Вемунд остался безучастным к происходящему. Он молча продолжал сидеть за столом, повернувшись к очагу, и, казалось, думал о чем-то своем, созерцая огонь. А может, он слагал очередную сагу? Сагу о страшной болезни, посланной богами на могучего Бьярни и его людей? Возможно… да, могла бы получиться отличная сага, если бы Вемунд Сказитель знал наперед, чем это все закончится.
* * *
Во внутреннем дворе борга уже суетились хирдманы. Они выбегали из дружинных домов, бряцая оружием, натягивая на ходу доспехи и шлемы. Мелькали разноцветные щиты, полосатые штаны, метались под ногами испуганные куры.
Бьярни, в сопровождении вышедших с ним хускарлов, поднялся на крепостную стену. Солнце слепило, и брату ярла пришлось приставить ладонь ко лбу, чтобы разглядеть незваных гостей. По широкой Альдегье, со стороны озера, под парусами шли двенадцать драккаров. Десять из них шли попарно, один впереди, во главе колонны, и один позади, замыкая ее. Бьярни разглядел восемь больших драккаров и четыре поменьше. В солнечных бликах он пока не мог различить цвет парусов, но зато заметил на самой верхушке мачты переднего драккара круглый щит. «Красный или белый щит?»[50]– гадал Бьярни, теребя свою льняную бороду.
Теперь оставалось немного подождать, когда чужаки подойдут поближе и можно будет разглядеть цвет парусов, и главное – цвет прибитого на мачте щита. Бьярни посмотрел со стены вниз, туда, где у деревянной пристани стояли три его черных «дракона». «Если это враги, то на воде нам не устоять, – лихорадочно размышлял Сельвссон, – но и за стенами долго не усидеть, их слишком много».
