Словно бы в благодарность за то, что Сэмми любит животных в его лице, Бо положил свою огромную голову ей на колени. Она посмотрела в его карие глаза, окруженные гофрированными складочками кожи, погладила обвислые брыли, распластанные на ее коленях. Он был совершенно неотразим. В избытке чувств она коснулась кончиком кисти его влажного носа. Пес возмущенно чихнул, вздымая белые крылья салфеток и облака пудры.
— У него очень чувствительный нос, — сказал Джейк. — Извини.
И не успела Сэмми слова сказать, как он собрал разлетевшиеся по траве салфетки и стал вытирать ими голову Бо, все еще лежавшую у нее на коленях. Лицо Джейка оказалось в нескольких дюймах от ее лица, она видела каждый взмах его длинных черных ресниц, твердые складки вокруг рта, которые свидетельствовали о его внутренней серьезности и сосредоточенности.
А Джейк гадал, замечает ли она его неловкость. Конечно, он сам дал Бо тайный знак положить голову к ней на колени, Но чихнул пес уже по собственной инициативе. И, пожалуй, даже лучше, что Бо удалось отвлечь ее внимание, — ведь когда она смотрит на Джейка, он совсем ничего не соображает.
Может быть, кто-то и скажет, что руки — это единственное, что есть в ней прекрасного. Они действительно безупречны. Она держала их на весу над припорошенной пудрой головой Бо как сложенные крылья. Тонкие, с овальными ногтями безукоризненной формы, покрытыми оранжевым — нет, лучше сказать, персиковым лаком. Так больше ей подходит.
А все остальное в ней попадало в категорию просто замечательной Саманты — не толстой, не тонкой, не слишком веселой, но и не скучной. Все остальное сливалось в неразделимый совершенный образ Саманты, с аккуратным носиком с небольшой горбинкой, полными губами и голубыми глазами, от взгляда которых у него перехватывало дыхание.
Он наконец вытер голову Бо и, не зная, как поступить с салфетками, засунул их в карман рубашки. И снова посмотрел ей в глаза.
— Помочь тебе напудрить руку? — спросил он.
— Нет. И лицо тоже не надо вытирать.
Пятно пудры красовалось на ее чуть тяжеловатом подбородке; прекрасные прямые золотистые волосы до плеч были перехвачены тонкой белой ленточкой. Если она и пользовалась косметикой, то это было совсем незаметно — за исключением той, что нанес Бо.
— Пусть девушка вытрется, и начнем, помоги нам господь, — сказал фотограф, протягивая Сэмми бумажное полотенце.
Джейк отошел в сторону, глядя, как фотограф застегнул на ее запястье тяжелый браслет и надел на палец перстень. Она стерла остатки пудры с подбородка и вдруг бросила смущенный взгляд на Джейка.
Фотограф суетился вокруг нее и Бо.
— А теперь положите руки на макушку этой… этой твари… Вот так…
— Джейк, скажи, пожалуйста, своей собаке, чтобы села нормально, а не так, словно у нее нет позвоночника, — попросила Мария Идущая-по-Тропе.
— Велите-ка ей отодвинуться от стула, — поддержал фотограф. — На снимке должна быть только голова собаки и руки девушки. А эта тварь прямо прилипла к ее стулу. Мы не можем так снимать.
— Он не «эта тварь», его зовут Бо, — перебила Сэмми.
— А она не просто «девушка», у нее тоже есть имя, — подхватил Джейк.
Сэмми быстро взглянула на Джейка, потом на Бо. Бо тоже смотрел на хозяина и, похоже, с тем же выражением, что было и в ее глазах. С обожанием.
Под ее руками брови Бо собрались в гармошку, она посмотрела на него, закусив нижнюю губу, и улыбнулась.
Джейка буквально затопила горячая волна благодарности — за то, что она полюбила эту страшную собаку, и за все остальное. В его груди вспыхнула надежда. Он должен был поговорить с ней об очень важных вещах и поэтому хотел как можно скорее покончить с этими съемками.
— Бо, сюда! — скомандовал он, пытаясь разрушить неожиданную дружбу. Саманта, что-то пробормотав, сняла руки с головы Бо и положила на колени. Джейк присел на корточки перед ней и собакой и, потеряв терпение, просто перенес Бо на расстояние чуть больше фута от ее стула. — Вот так, — довольно отряхнул он ладони.
Ее губы обладали поразительной способностью притягивать его взгляд. Их уголки чуть приподнялись, и она сказала:
— Я думала, ты его обучил, а тебе приходится двигать его вручную.
Джейк тронул Бо за кончик носа. Тотчас показался длинный розовый язык, Бо покрутил головой и захлестнул языком запястье Сэмми вместе с серебряным браслетом. Фотограф нервно ойкнул. Саманта спокойно сказала:
— Теперь я понимаю, как должна чувствовать себя цыплячья печенка, завернутая в бекон.
Джейк вздохнул. Настолько хорошего отношения к себе Бо, пожалуй, и не заслуживал.
— Бо, немедленно спрячь язык.
Бо послушно выполнил приказание, и порядок восстановился.
Джейк опять отошел, и съемка началась. Бо терпеливо сносил руки Сэмми, каждый раз в новом украшении, появлявшиеся с разных сторон его морды. Фотограф был совершенно счастлив, он хвалил всех и бормотал, что собака совершенно очаровательна и из нее получилась замечательная подставка. Закончив снимать Бо, он стал, потирая лоб, говорить Марии, что теперь хотел бы чего-нибудь менее мохнатого, но более сексуального.
— Если бы найти хорошие мужские руки, мы могли бы что-то сделать, — говорил он.
— Вот, — сказала вдруг Саманта, указывая на Джейка, изо всех сил стараясь скрыть собственные чувства и выглядеть объективно. — Он ненамного менее мохнат и чуть более сексуален. Но руки великолепные.
Джейк смотрел на нее так же, как на полицейских детективов, которые задают слишком много вопросов о том, как же он все-таки находит все то, что находит.
— Покажи руки, — сказала она.
— А что мне нужно будет делать? — спросил он, сообразив, что наверняка представится случай лишний раз коснуться нее.
— О, мы установим подставку и положим на нее ваши руки — ваши и… э… руки Сэмми. Может быть, вы сплетете пальцы. Мужчина и женщина. Инь и янь. Хм-м, восточная философия. Позвольте объяснить вам…
— Насчет инь и янь не надо, — с досадой отмахнулся Джейк. — Лучше скажите, мне тоже придется накладывать косметику?
— Да, да, — ответила Саманта. — Иди сюда, сядь. Я все сделаю. Это не больно, и покупать модные трусы пастельных тонов не понадобится.
Джейк немного подумал.
— Я не хочу, чтобы там фигурировало мое имя.
— Хорошо, — согласилась Мария, не раздумывая долго.
Сэмми поспешила к стулу и раскрыла небольшую матерчатую сумочку. Она поняла, что на самом деле хочет коснуться Джейка, хочет почувствовать его руки в своих — хоть на пять минут.
— И что мне теперь делать? — мрачно осведомился он, подходя ближе и тоже заглядывая в сумочку.
— Садись, — она показала прямо на землю. — А я буду делать тебе маникюр. Дай мне руку.
