— Я не привыкла к холоду, — ответила девушка, с ожесточением разрубая очередную ветку. — Мне больше по нраву степи или пустыни.
— Понимаю тебя, — сказал баргустанец и, крякнув, опустил секиру на тоненькое деревце, оказавшееся у него на пути. — Хотя по мне так и эта погода совсем не плоха. На моей родине большую часть года идёт снег, и не такой жиденький, как этот.
— Ужас, — отозвалась Риния. Шолли-Стром в ответ только пожал плечами.
Через некоторое время путники выбрались на берег небольшого озера, которое, судя по карте, им предстояло обогнуть. Это означало, что двенадцать миль остались позади. Оставалось восемь. Сенегард рассчитывал добраться до логова оборотней на третий день — за сутки до полнолуния, чтобы по совету Айвонира сразиться с ликантропами, пока те будут в человеческом облике.
На берегу озера решили сделать привал. Набрав хворосту, путники развели костёр, на этот раз побольше прежних — погода заставила их придвинуться поближе к пламени. После ужина Орманар расположился рядом с ним на ночлег, Риния и Шолли-Стром отошли в сторонку, чтобы потренировать приёмы, которые выучила девушка за время путешествия: Хемила продолжала давать ей уроки почти каждый день, и баргустанец со временем присоединился к их занятиям. Иногда Орманар тоже принимал участие в тренировках, но редко — он предпочитал тратить время на отдых, кроме того, полагался на свою магию. Запас огненных шаров и склянок с фосфором он пополнил в замке Вебертрейка — Айвонир любезно предоставил ему все необходимые реактивы.
Кафангер и Холигард отошли в сторону и курили, пуская кольца над озером. Они что-то негромко обсуждали, иногда жестикулируя. Потом присоединились к Ринии и Шолли-Строму, продемонстрировав несколько приёмов боя, используемых воинами Алых Копьев.
Хемила куда-то ушла, а Сенегард, несмотря на холод, отправился на берег озера умыться — простуда ему, как и всем эльфам, не грозила. Миновав полосу деревьев и раздвинув кусты, он оказался перед россыпью валунов. Легко запрыгнув на один из них, он начал перескакивать с одного на другой, уходя всё дальше от лагеря. Иногда он спускался на гравий, хрустевший под ногами, а затем снова забирался на какой- нибудь обломок горной породы и нёсся вдоль воды.
Вот Сенегард взлетел на очередной камень и инстинктивно ощутил на другой стороне чьё-то присутствие. Выхватив меч, эльф спрыгнул и, резко развернувшись, приставил конец лезвия к горлу вскрикнувшей от неожиданности Хемилы. Девушка была бледна, но глаза её ярко блестели.
— Прости, я не знал, что ты здесь, — эльф убрал меч в ножны. — Зачем ты ушла так далеко от лагеря?
— То же самое могу спросить у тебя, — отозвалась Хемила недовольно. Сенегард заметил, что она украдкой смахнула с ресниц слезу.
— Я хотел помыться, — сказал эльф.
— Ну так и отправляйся, — девушка поднялась на ноги. — Или мне уйти?
— Нет, зачем же? — Сенегард пожал плечами. — Оставайся. Но тебя что-то беспокоит. Отец?
— Какое тебе дело? — огрызнулась Хемила. — Иди, куда шёл. Давай, раз собирался.
— Могу я тебе помочь? — Сенегард постарался вложить в голос как можно больше участия.
— Сама справлюсь! Не лезь не в своё дело! — Девушка развернулась и начала карабкаться на камень.
— Осторожней, — сказал ей в спину эльф. — Не поскользнись.
— Как-нибудь обойдусь без твоих советов, — бросила Хемила, вставая на валуне во весь рост. — Сюда добралась и обратно дойду. Не беспокойся, — она скривилась, прежде чем спрыгнуть и исчезнуть из вида.
Сенегард покачал головой. Ему понравилось то, что девушка не захотела выставлять свои чувства напоказ и делиться ими с другими. Это было вполне в духе горных эльфов. До конца сохранять присутствие духа и твёрдость — качество, которое нечасто можно встретить в человеческом мире.
Сенегард решил не идти дальше и помыться здесь. Раздевшись, он вошёл в реку и, окунувшись с головой, поплыл, рассекая воду сильными уверенными гребками. Он не смог бы переплыть реку — эльфы не вольны пересекать водные пространства, но плавание доставляло Сенегарду почти ни с чем не сравнимое удовольствие.
Хемила перебиралась с валуна на валун, проклиная эльфа за то, что тот застал её в момент душевной слабости и, возможно, даже видел её слезы. При этой мысли девушка сморщилась, как от боли, и стукнула по ближайшему камню кулаком. Она всегда хотела быть сильной, ни в чем не уступать мужчинам. Мужество должно было быть у неё в крови, ведь её отец — лорд Джестрис! Хемила не сомневалась, что он никогда не плакал. Ни разу в жизни. И она ругала себя за то, что расслабилась и дала волю чувствам.
«Плаксивая дура! — сказала она себе. — И ведь надо же забраться так далеко, чтобы пронырливый эльф появился в самый неподходящий момент. Не мог выбрать другое место, чтобы помыться! Или другое время». Невольно Хемила представила, как Сенегард плавает, и покраснела. «Что за глупости! — воскликнула она мысленно. — Стыдно и думать об этом, когда отец, возможно, в опасности». И она сосредоточилась на размышлениях о том, скоро ли страшное поветрие может докатиться до Серой Марки и до замка Джестрис в особенности.
Ей вспомнились зеленеющие холмы и луга, покрытые луговыми цветами. Особенно ей нравился клевер. Белый и сиреневый, он делал землю похожей на пушистый ковёр. Хемила любила улечься среди цветов и наблюдать, как по небу скользят облака. В детстве она, как и большинство её сверстников, пыталась угадать в них различных животных: лошадей, коров, зайцев, лис, волков, медведей, единорогов и драконов. Говорили, будто такие облака предсказывают будущее. Например, заяц означал добрую охоту, а медведь сулил прибыль. Но больше всего Хемила радовалась, когда удавалось распознать дракона. Это предвещало удачное замужество. Считалось, что если девушка увидит дракона двенадцать раз, то непременно будет счастлива в браке.
Вспомнив об этом, Хемила фыркнула. Как она была наивна! Повзрослев, девушка поняла, что, прежде всего, нужно полюбить человека, который будет относиться к тебе с уважением и разделять твоё чувство. Она видела разные семьи, и только некоторые из них могли назваться счастливыми. Хемила не завидовала. Она понимала, что каждому уготованы своя судьба и своя жизнь. Но ей хотелось рано или поздно встретить того, кто заставит её сердце биться чаще.
Потом её мысли переключились на эпидемию, которая угрожала Серой Марке. Хемила представила, как полчища живых мертвецов врываются в деревни и города, превращая жителей в зомби. Горели дома, рушились замки, по улицам разгуливали трупы, одержимые одним желанием: убивать. Зажмурившись, она постаралась отогнать от себя эти мысли. Но они не отступали. Хемила представила замок Джестрис и отца. Она не сомневалась, что старик не оставит родовое гнездо и будет сражаться до последнего. Но она не должна допустить этого! У неё есть шанс остановить нашествие, и она использует его. Хемила остановилась и, ударив кулаком по валуну, поклялась себе, что сделает всё от неё зависящее, чтобы не допустить осуществления планов каргаданских колдунов. От этого ей стало немного легче. Вытерев глаза, Хемила осмотрелась. Солнце почти скрылось за кромкой леса, лишь последние лучи слабо освещали край неба. Месяц стоял высоко, окружённый россыпью пока ещё бледных звёзд. Хемила решила, что пора возвращаться. Ещё раз убедившись, что избавилась от всех следов слез, она повернула к лагерю.
