значит любить свою работу.
Перевожу взгляд на сидящую рядом Миранду: в ее глазах блестят слезы. Так, глядишь, и гемод очеловечится, научится сопереживать.
Глава 17
То, что надо
Ночью я опять вижу пылающий храм Танит. Женщина, до боли похожая на Элиссу, Рианна Боэтарх, пытается вывести мальчика из огня, и ей это удается. Они выбегают во двор, в ночь, несутся вдоль пальмовой аллеи. Женщина останавливается, потому что впереди щетинистые верхушки пальм очерчиваются светом. Пара мгновений, и женщина подается назад: над пальмами появляется флаер, свет бьет по глазам.
И тут посреди двора, прямо под флаером материализуюсь я с плазменным ружьем, кричу сестре Боэтарха:
— Бегите!
И стреляю в брюхо флаера. Он слишком близко и не успевает уйти от заряда. Падаю на землю, накрыв голову руками, но вместо взрыва доносится рев раненого монстра. Перекатываюсь на спину, и на мгновение меня парализует: там, где были прожекторы — два глаза, полыхающие огнем. Рогатая тварь, сотканная из черноты, поднимается, заслоняет небо.
— Ничтожество, думал одолеть меня? — рокочет он так громко, что вибрируют внутренности.
От него ко мне выстреливает черная дымная рука, но успеваю отпрыгнуть — четырехпалая ладонь размером с флаер обрушивается на место, где я только что стоял, проминает плитку, от силы удара меня подбрасывает…
Распахиваю глаза, садясь в постели. Сердце колотится как бешеное. Встаю, прохаживаюсь по комнате, залитой белым светом точечных фонариков, встроенных в стену снаружи. Этот сон — точно предупреждение, еще не рассеялось ощущение бессилия перед могуществом темного божества.
Но я еще жив, при всей его силе Ваал почему-то не дотягивается до меня. Тру виски, отгоняя остатки сна и пытаясь понять, что делать — спасать сестру Боэтарха? Прокачиваться?
По разуму словно проводят перышком, меня накрывает душевной теплотой, становится легко и спокойно. До боли знакомый голос шепчет:
— Ткань, разделяющая миры, превратилась в стену. Ему не пробиться, как и мне. Нужен проводник. Когда в проводнике не останется ничего человеческого, стена рухнет, Ваал снова войдет в ваш мир и воцарится, а люди, соединенные с ним пуповиной, потеряют волю и продолжат служить…
Голос затихает, прерывается, доносятся отдельные слова:
— Люди… творцами. Должны освободиться, замуровать… мальчик… жить. Последнее человеческое… Проводник…
«Связь» прерывается, я снова падаю в черноту и пустоту, а Элисса остается там, за стеной. Проскальзывает мысль, что пусть стена рухнет к хренам, лишь бы еще раз увидеть и обнять ее, но гоню малодушие прочь.
Выходит, важна не сестра Боэтарха, а мальчик? Важно, чтобы он жил? Эй, Танит, почему ты опять не договорила? И Элисса… Раз я ее слышал, значит, она перешла на другой план бытия и смерти нет? Или Танит приняла облик Элиссы, чтобы мотивировать меня?
Проклятье. До завтрашнего вечера мне нужно взять третий осколок Сферы познания, каждый час на счету. Но и предупреждение я получил тоже серьезное. Мальчик должен жить. Хоть разорвись! Беру со стола коммуникатор, смотрю на время: четыре тридцать. Поднимать всех и лететь на Кипрус? Одному туда переться самоубийственно, особенно четко это осознается после сна, где злое божество самолично пыталось меня прикончить.
Прислушиваюсь к интуиции: вроде бы правильное решение, хоть и слегка безумное. Ввожу команду в коммуникатор, и у всех срабатывает оповещение — воет сирена. Полминуты жду и объявляю:
— Боевая готовность. Через пятнадцать минут вылет на Кипрус.
— Сдурел? — хрипит Надана, Лекс говорит в ее коммуникатор:
— Нанятые пилоты так быстро не среагируют. Благо что «осы» остались на нашей старт-площадке.
— Обойдемся своими силами. Шесть пилотов у нас есть: мой Виктор и пятерка Тейна. Тейн?
— Будь сдъелано, — радостно откликается он, я его только слышу, а воображение дорисовывает улыбку на его лице.
— Тебе задание — распределить пилотов по флаерам. Надеваем костюмы — и вперед.
— А с кьем воюем?
Оставляю вопрос без ответа, потому что сам не знаю, возможно, и ни с кем.
Ровно через пятнадцать минут шесть флаеров стартуют в светлеющий горизонт, я смотрю на обшивку под ногами, которая кажется прозрачной, и дух захватывает от открывшейся перспективы. Флаер накреняется, а кажется, что наклоняется бесконечная морская гладь впереди и подсвеченный колоссальный зиккурат, высотой соперничающий с горами. Пять уровней, восемь ступеней каждый, корона жертвенного амфитеатра наверху, куда есть доступ только у альф.
— Леон, — по общей связи говорит Надана, — куда мы летим и зачем?
— Поступил сигнал тревоги, — отвечаю и понимаю, что это не ложь, я и правда получил сигнал тревоги от Танит. — Цель — главный храм Танит.
— Что там? — интересуется Лекс.
— Может быть что угодно. Конкретики нет, действуем по обстоятельствам.
Перевожу взгляд на Виктора, сосредоточенно управляющего флаером, он летит туда, где прошла его молодость. Не выключая общую связь, спрашиваю у него:
— Виктор, какая там охрана? Сколько человек, чем вооружены? Что может угрожать храмам?
— Угроза — местные озверелые. Комплекс представляет собой пятнадцать храмов-зиккуратов, три большие, двенадцать малых. Малые храмы расположены так, что если от одного к другому провести прямые линии, будет квадрат. В его середине — Большой храм. Квадратов три, они равноудалены друг от друга. Если соединить углы внутренних граней квадратов, получится шестиугольник, в его центре — молельня. Все жрицы и прислужницы живут в храмах, на нулевом и первом этажах. Храмовая территория занимает пять гектаров, огорожена стальной сетью…
— То есть никак, — перебивает его Надана и тут же смолкает.
— Турели по периметру, — добавляет Виктор. — Охранные дроны, всего их тридцать штук. Плюс гемодов-прислужников, таких, как я, тридцать. Озверелые вооружены плохо, обычно их набеги быстро заканчивались в нашу пользу, даже гемодам не приходилось ввязываться в бой.
— Но не теперь, когда озверелых используют в своих целях пунийцы, чтобы ослабить конкурентов. Будьте готовы к тому, что враг хорошо вооружен. Спешившись, работаем парализаторами, мне нужен стукач, чтобы выйти на заказчика.
— Это прьедположительно кто? — осторожно интересуется Тейн.
— Гамилькар Боэтарх. Избегайте его, он крайне опасен, коварен и силен.
Впереди на фоне бесконечной стали моря появляется черная полоса берега, стремительно приближается, прорисовываются изгибы гор, холмов, прибрежная полоса выглядит светлее… Искусственный интеллект флаера ставит голографическую отметку на карте: храмы находятся за холмом и не видны отсюда.
Пилоты сбавляют скорость. Впиваюсь взглядом в склон холма, подсвеченный золотым сиянием. Поначалу думается, что это иллюминация, но на подлете вижу — храмы полыхают, а в небо тянется жирный черный дым.
