Когда в Смоленске, немного отдохнув, командированный явился в сыскное, его встретил незнакомый мужчина. Он представился:
– Начальник отделения коллежский регистратор Моисеев Семен Егорович. Меня предупредили насчет вас.
Недолго Грундуль исправлял должность, подумал Лыков. Он побеседовал с новым начальником и выяснил, что тут он тоже без надобности. Следствие по делу Мапететт близится к завершению и скоро будет передано в суд. Других занятий командированному никто не предлагал. Началась ярмарка, вся полиция на ушах, назначены ночные патрули для поддержания порядка. Не возглавить ли один из них? С этой идеей статский советник обратился к Руге. Заодно спросил всезнайку, кто будет председательствовать в суде над Вячисом.
Владимир Эдуардович от души повеселился. Он сказал, что если бы брал, согласно тарифу справочного стола, по пятнадцать копеек за справку, то стал бы богат, как Ротшильд. Но потом сжалился и ответил, что дело забрал себе сам председатель Окружного суда действительный статский советник Труханович-Ходанович. И тут шляхта! Делать нечего, питерец пошел в суд.
У него имелось к судье щекотливое дело. Лыков, сама скромность, явился в кабинет председателя и попросил не вызывать на процесс в качестве свидетеля Азвестопуло. Коллежский асессор и без того пострадал невинно. А тут его станут публично спрашивать, что он делал в спальне убитой… Женатый человек проявил слабость – пусть его допросят заочно. А показания зачитают скороговоркой, как несущест-венные.
Труханович-Ходанович сначала насупился, потом ответил добродушным тоном:
– Вашего коллегу можно понять. Я сам едва не увлекся этой дамой года два назад.
Подумал и добавил:
– А может, три. Вот сейчас был бы скандал…
– Так я могу надеяться, ваше превосходительство?
– Можете, ваше высокородие. Особенно после того, как изловили гниду Вячиса. Кто бы я был, если бы отказал вам после этого? Честь имею!
Повеселевший сыщик отправился гулять по Смоленску. Вечером они с Ругой смотрели в летнем театре Лопатинского сада «Бал на дне» – пародию на пьесу Горького. Шутки со сцены летели такие низкопробные, что полицианты удалились посреди действия. Запить неудовольствие получилось в ресторане сада. Пюре из фазана, стерлядь по-императорски, цыплята с трюфелями и много водки сгладили впечатление.
После ужина статский советник пробился к губернатору. Тот был на нервах. Впервые при нем открылась Вознесенская ярмарка, и сразу начались скандалы. Улицы заполнили «авдотки» – крестьянки в живописных народных костюмах. Но и карманники не зевали, то и дело отмечались удачной выгрузкой.
– Если можно, то быстро, Алексей Николаевич, – попросил начальник губернии.
– Всего на два слова, Дмитрий Дмитриевич. Я свои дела у вас заканчиваю. Вот мой отчет о дознании, прочтите, завтра я его заберу. Если что-то не понравится, скажите – попробую сгладить.
– Спасибо! И вообще, хорошо, что департамент прислал именно вас.
– А больше все равно некого.
– Тем не менее, – запетушился Кобеко, – другие валандались бы дольше. И уж всяко не показали бы отчет… Так что примите мою благодарность.
Понизив голос, он спросил:
– Что там со шпионами?
– Продан вышел на кадр организации, теперь дело за Петербургом.
– Алексей Николаевич, а когда, по-вашему, начнется война?
Лыков посерьезнел:
– Сам постоянно спрашиваю об этом друзей-военных. Армия, согласно программе перевооружения, должна быть готова к семнадцатому году. Но искры уже летят. Франция только что утвердила закон о трехлетнем, вместо двух лет, сроке службы. И удержала под знаменами старослужащих. Мы тоже удержали триста пятьдесят тысяч человек. Правда, в марте их все-таки уволили в запас. Зато перевели в западные округа дополнительные кавалерийские части. Боюсь, все случится намного раньше, чем мы будем готовы.
– А германцы?
– Германцы ответили единовременным обложением капиталов и недвижимых имуществ сразу на миллиард марок.
– На миллиард? – ахнул губернатор. – Все Круппу достанется?
– Да, это средства на вооружение. Говорят, болгары тоже могут переметнуться к Тройственному союзу. Румыны, как всегда, торгуются, кто больше даст…
Алексей Николаевич поспешил закончить разговор, памятуя, что его просили быть кратким. На прощание он сунул на подпись Кобеко свой командировочный лист. И попросил датировать его двумя днями позже. Дмитрий Дмитриевич подмахнул и лишь потом спросил:
– А зачем вам это?
– Государь еще катается, из Переславль-Залесского поехал в Троице-Сергиеву лавру. Потом три дня в Москве будет дым коромыслом… Джунковский обо мне и не вспомнит. Хоть отосплюсь дома.
Завершив все дела в Смоленске, Алексей Николаевич выехал в Петербург. К удивлению сыщика, на Николаевском вокзале его поджидал Сергей. Он был делано развязен, но смотрел тревожно.
– Как там? Скоро ли суд?
– Скоро.
– А… Мм…
– Ты начальству доложил? – спросил о самом важном шеф.
– Кафафову, в общих словах. Свалил все на вас. Мол, провокация, вы ее разоблачили, нашли истинных виновников. Когда вернетесь, расскажете подробно.
– А Мария?
– Она ничего не знает.
Шеф не стал долго мытарить помощника и поведал о своем визите к председателю Окружного суда. Азвестопуло начал потихоньку оттаивать. Лыкову даже стало его жаль. Столько нервов украл у него смоленский эпизод… Он получил жестокий урок. Неясно, правда, насколько его хватит.
– У вас что нового?
Сергей стал рассказывать, как они с Лебедевым готовят совещание по улучшению сыска, намеченное на конец июня.
– Что Джунковский?
– Погряз в празднествах. Тут его давно не видели. Государь после Москвы отправится в финские шхеры и прихватит с собой генерала. Потом Джун уедет лечиться; говорят, поизносился с этими юбилейными торжествами.
– Маклаков?
Коллежский асессор величественно заявил:
– Мне он ничего не говорил о своих планах. Пока. Но май, скоро лето! Спрячется в своей подмосковной, только его и видели.
Действительно, министр внутренних дел при каждом удобном случае отпрашивался у государя пожить в своем имении в селе Ярцево Дмитровского уезда.
– Таким дождем его осыпали, фу-ты ну-ты, – продолжил Сергей. – Дали сразу Аннинскую ленту, в обход Станислава первой степени и Владимирских крестов. А вчера Маклаков сделан гофмейстером. Так государю понравилась поездка…
– Что с Ольгой Константиновной Белецкой?
– Открыла глаза, – по-доброму улыбнулся Азвестопуло. – Врачи обнадеживают: будет жить.
– Значит, директор вернулся на службу?
