Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
и шатания внутри европейского пространства свидетельствовали о продолжении ослабления Европы. Путин стремился лишь к сношениям с ЕС и НАТО в Европе, не более того. Теперь не Запад стал бы ждать, когда изменится Россия, – нет, теперь Путин мог ждать, когда Запад станет другим.
Андреев не скрывал своего восхищения Путиным.
– С Медведевым Россия чуть было не сбилась с верного пути. Грузины уже были недалеки от того, чтобы осрамить нас в Южной Осетии, одержать победу в боевых действиях. Если бы не жесткое вмешательство Путина, наш статус великой державы был бы сейчас подмочен. В Ливийском конфликте Путин также нажал на стоп-кран. В конце концов, Путин остановил расширение НАТО на исконные исторические русские земли.
Ветров посмотрел на часы. Собственно, он давно уже хотел бы очутиться в гостинице «Балчуг». Но Андреев вошел в раж и не собирался его отпускать. На Западе такой диалог был невозможен. Планы завоевания мира, мировое господство, сферы влияния, исторические аналогии с Наполеоном, Бисмарком, Сталиным или Гитлером – все это было там предосудительно. Запад обустроился в новом, современном мире, в котором «хорошая история» началась лишь с великого ключевого момента – 1945 года. Все, что произошло до этого, было «историей неверного направления».
Ветрову оставалось только пожать плечами от такой идеологии морали. Российская героизация своей истории, которая опиралась на подвиги Александра Невского, Дмитрия Донского, Михаила Кутузова и Александра Суворова, сталкивалась с непониманием, иронией и неприятием западных оппонентов.
«Западу нужна совсем другая восточная политика», – заверяла Брек в своих статьях, которые находили широкий отклик у общественности. «История жертв Второй мировой войны должна быть сфокусирована на оккупированных сначала Гитлером, а потом Сталиным странах Центральной Европы. Россия – не жертва, а виновник». Подобные аргументы должны были способствовать членству в НАТО Грузии и Украины. Это бесило Путина. На саммите НАТО в Бухаресте дошло до конфликта.
За закрытыми дверями Путин назвал Украину гибридным государством, поскольку восток Украины был русским культурным пространством на протяжении веков. А разделенная надвое нация не может войти в НАТО. Американцам и бывшим странам восточного блока аргументация Путина была поперек горла, а вот Берлин и Париж остановили расширение НАТО на восток в этом направлении, поскольку с их точки зрения уязвимым государствам нечего делать в объединении. Немцы нанесли американцам чувствительное геополитическое поражение и солидаризировались с Россией – что никогда не было забыто в Вашингтоне. Однако сторонники расширения НАТО все еще не сдавались.
Но еще до этого в Германию как-то приехал Медведев. Ветров организовывал его выступление, на котором тот предложил стратегический диалог о совместной структуре безопасности от Ванкувера до Владивостока – мнимое возвращение к российскому плану девяностых создать вместе с Западом Северный альянс против исламизма. Идея, противоположная миропорядку по западным представлениям.
На последовавшем затем приеме Ветров усердно агитировал за Медведева. Он отчаянно пытался воодушевить предложением молодого президента немецкую политическую элиту, принимающую решения. Но господа уже пили по третьему бокалу шампанского, и его никто не слушал. Никто не отваживался поставить под сомнение опоры миропорядка США – ЕС. При стратегических размышлениях Россия и Китай оставались за пределами мировой архитектуры. Ветров как политолог с трудом выносил это игнорирование и чувствовал себя разбитым от такого лобового ветра.
Высокомерный Адо пел тем временем хвалебные гимны Соединенным Штатам. Когда Ветров пытался прошмыгнуть мимо, он бросил ему:
– Медведеву больше нечего делать в высшей лиге мировой политики.
Брек с удовольствием рисовалась перед группой старых послов, которые пели ей дифирамбы:
– Медведев руководит страной, которая не может пережить утрату собственной значительности.
Через два года после призыва Медведева Путин самолично приехал в Берлин. На экономическом форуме «Зюддойче Цайтунг» он предложил создать общую зону между ЕС и Евразийским экономическим союзом от Лиссабона до Владивостока. Со стороны Запада – опять глухое молчание. Меркель тоже прореагировала резко: у России еще нет функционирующей рыночной экономики. Ветров был близок к отчаянию: почему канцлер не хотела взять в толк, что помимо экономических соображений под угрозой была политическая судьба Европы?
8 августа 2008 года миропорядок рухнул и был ввергнут в тяжелый кризис. Грузинские солдаты напали на свою мятежную республику Южная Осетия, чтобы силой вернуть ее и Абхазию. Вновь объединенная Грузия, нашептывали Ветрову американцы, – это билет в НАТО. При этом в гранатном огне гибли многочисленные русские солдаты-миротворцы. Русские войска отбили противника.
Ветров уже дискутировал об этом с пламенным националистом Олегом Русаковым. Русаков, мужчина среднего возраста с растрепанной бородой, весьма вдохновился при этом:
– Они чуть было не прикончили нас своей пропагандистской машиной! Россия как поджигатель войны с Грузией – смех, да и только! Но весь мир этому поверил. Наша собственная пропаганда мало что могла этому противопоставить. – Русаков почти запутался в своем монологе. – Абхазия и Южная Осетия ни в коем случае не аннексированы нами. Меньше двадцати лет тому назад мы были единым государством, одной нацией, а вовсе не тюрьмой народов. Грузия покинула общее государство, но почему абхазы и осетины не могут остаться с нами? – Русаков был еще далек от финиша. Как военный журналист во время грузинского конфликта он видел все своими глазами: – Русской армии грузины, несмотря на американское и израильское оружие, ничего не могли противопоставить. Они удрали без оглядки. Русские боевые подразделения дошли до Тифлиса, снесли все военные укрепления и после завершенной работы вернулись назад.
Европейцы исходили руганью, угрожали и бесились, однако после тщательной проверки развития конфликта, скрипя зубами, признали, что агрессором была Грузия. О вступлении Грузии в НАТО после этой яростной атаки речи больше не было.
Ветров подумал о своей непосредственной миссии – интенсивных поисках скрытых источников, поддержке Геншера. Он разговаривал с кремлевской администрацией, с сотрудниками МИДа, был на приеме в Следственном комитете. Внешнеполитические успехи Путина были не случайными, за ними Ветров предполагал знание властных закономерностей и холодный стратегический расчет. Путин играл умело. В военном аспекте Запад не мог поставить Россию на колени, экономическое давление она тоже выдерживала. Кремль действовал так, словно предвидел следующие шахматные ходы противника.
Запад находился в историческом зените своего влияния. Через такие инструменты, как Международный валютный фонд, Всемирный банк, ВТО, Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) или Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР), он владел миром. НАТО было в состоянии вести победоносные воздушные войны, разбить любого противника, не подвергая опасности своих солдат. Секретная служба «Агентство национальной безопасности» могла выследить любого человека на планете. У американцев было техническое оснащение, позволяющее посредством простых атак дронов психически уничтожить противников в любом уголке земного шара.
Разделить этот консолидированный Запад не удалось
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
