боевые, а какие-нибудь отводящие взгляд и затирающие следы.
— А ты знаешь такие заклинания?
— В том-то и дело, что нет. И в библиотеке в Москве мне ничего подобного не дали. Так что, будем пытаться выбираться своими силами, без привлечения амулетов. А ты лучше продолжай делать бытовые амулеты. Если выберемся, у моих односельчан не останется ни ледников, ни печей для готовки. Хоть на первое время снабдим их необходимым для существования.
Ночь переночевал и поутру, едва светать начало, дальше по тракту рванул. И без того целую кучу времени потерял, надо поторапливаться. Благо практически до самой нашей деревни то, что носит название лесостепи, тянется. Узкие языки степного ландшафта с единичными деревьями и кустарниками перемежаются многочисленными рощицами, так что пользоваться Эльфийской тропой практически почти без ограничений мог.
Родители мое появление встретили с немалой долей удивления.
— Ты бы хоть письмо написал, что домой собираешься, — попеняла мне матушка. — Я бы пирогов напекла, с сурчатиной, как ты любишь. Отец только вечером добыл.
— Не до пирогов мне. — Я чуть ли не рычал. На юге такие тучи собираются, а они здесь ни ухом, ни рылом не ведут. — Вы что, не слыхали, что казахи от Советского Союза отделиться собрались и прямо сейчас большой набег затевают?
— Ой, да не пойдут они сюда. Помнишь тот лагерь военных неподалеку от деревни? Военные же там до сих пор стоят. — Похоже, матушка пыталась в эту минуту пересказывать мне сплетни их деревенских кумушек.
— Папа, ну хоть ты ей скажи, — взмолился я к авторитету отца, — военных в том лагере хорошо, если человек шестьсот наберется. Магов у них — единицы, пушки, если и есть — тоже одна-две батареи, и то, не факт. А казахов, говорят, под пятьдесят тысяч собирается. Да плюс большой круг шаманов, да плюс целая толпа полноценных боевых магов, что из Москвы и Питера туда убежали, когда в столицах сторонников Троцкого убивать начали.
— Ты про намерения орды хорошо знаешь? — Уточнил у меня отец, как только прозвучали цифры противостоящих сторон.
— Я с дочкой самого Фрунзе в Москве познакомился. Его срочно в Барнаул отправляют.
— А в письмах про дочку Фрунзе ты ничего не писал. — Это мать единственное, что из моей речи услышала. И нет, она не глупая, просто тяжело ей вот так сходу принять, что нужно срочно хозяйство бросать, убегать прочь, вот и пропускает нежелательную информацию мимо себя.
— Сейчас по соседям пройдусь, — отец решительно хлопнул ладонью по столу. — Хорошо еще поля пока незасеянные стоят. Засеянную пашню бросать было бы куда тяжелее.
— Я тоже в сторону Усковых побегу. Буду всех на площадь перед домом старосты созывать.
— Староста сейчас Матвей Жуков, — проинформировал меня родитель, — перед его домом площади нет.
Ну, да, это я по старой памяти. Так-то в письме мне про личность нового старосты родители писали. Поправляюсь:
— Перед домом бывшего старосты. Не заблудятся, думаю, у нас в деревне одна единственная площадь, перепутать сложно.
Разбежались, чтобы собраться через полчаса. На площадь односельчане все равно не сразу заявятся, еще минимум полчаса потребуется, чтобы все отстающие подтянулись.
— Сашка, а мне ты ничего-ничего не привез? — Это Дашка наконец-то улучила минутку, когда я не занят решением важнейших, животрепещущих вопросов оказался.
— Почему же не привез? Привез, конечно. — Этот ночник, пускающий в разные стороны разноцветные лучики света, я, понятное дело, не конкретно для сестренки готовил. Просто расценил, что такое несложное маготехническое изделие должно изрядным спросом пользоваться. Кстати, это даже не амулет, а полноценный артефакт был, со съемным латунным накопителем, но в качестве артефакта я его при сдаче в магическую лавку даже не заявлял. И на одной единственной зарядке накопителя, если не гонять ночник днем и ночью, он по моим прикидкам должен, примерно, с год прослужить. М-да. Помаяться же пришлось с получением разноцветных источников света и с обеспечением их подвижности.
Светильник Дашке очень понравился. Она, поскольку солнце еще не закатилось на небосклоне, под печь его засунула и так, лежа на полу, любовалась плывущими по кирпичному своду огоньками.
Народ на деревенской площади собрался быстро. И то, у отца уважение здесь не слабое. Ну и, я думаю, про казахов и неспокойствие в степи многие уже наслышаны и без меня.
— Про Ивано-Осиповку все слышали? Про то, как там почти всех жителей похватали и к себе вывезли? — Задал вопрос родитель, оглядывая лица собравшихся. — У меня вот только что сын из Москвы приехал, говорит, казахи великую бучу затевают, чуть ли не воплощенного призвать к себе на помощь захотели. В Москве вон, командовать местными войсками Фрунзе отправили.
Почти наверняка, по отдельности эти новости — и не новости уже, только вот воедино их свести сельчанам не то, чтобы разум не позволяет, скорее жадность, свое же добро придется при бегстве бросать. Ну, и еще надежда на русский авось. Авось само рассосется, грозу мимо протянет, а они будут жить, как жили.
— Короче, вы как хотите, а я нынче же с семьей съезжаю.
— А куда мы пойдем, что есть там станем? — Послышались из толпы собравшихся нестройные выкрики.
— Если тут останетесь, о прокорме заботиться совсем не придется. У древних кочевников, говорят, имелись ритуалы, чтобы за счет принесенных в жертву жизней силу магических заклятий увеличивать. Потому и завоевали в свое время такие огромные территории. Короче, я все сказал. — И отец, развернувшись, пошел обратно к нашему дому.
Пока еще родители судили, да рядили, что им забирать с собой, а что можно и тут оставить, я еще улучил полчаса времени, сбегал, выкопал клад из амулетов. Тот, что на окраине деревни под старой ивой был закопан.
— Зухра! — Позвал я увлекшуюся творческим процессом девчонку, из-за чего она даже не сразу обнаружила мое появление. — Погляди, пожалуйста, что я тебе принес. Может, что полезное в наших условиях сыщется.
Ох, как она вскинулась! Ну, в принципе, от разбора чужих поделок и растет мастерство артефакторов, а тут таких поделок целая куча!
В родительском доме, всю ночь, что называется, дым коромыслом стоял. Мать не хотела домашнюю утварь оставлять, отец пытался сельскохозяйственную технику и рабочий инвентарь сберечь. А места всего на двух телегах весьма ограниченно выходило.
— Папа, погоди ругаться, давай я, сколько влезет, загружу к себе в свой Карманный
