И тогда можно подключиться к другому – войти в чужую Игру Воображения без приемника. В его объяснении содержался ответ на вопрос, который раньше ставил ее в тупик: почему, чтобы прервать подключение, врачи в «Рафаэль-Хаусе» просто не снимали приемники со своих пациентов? Теперь понятно, что за рана у Алана за ухом. Там нет имплантата, но когда-то он там был. Осознав вытекающие из этого следствия, Кэсси дернула себя за прядь волос.
– Это же означает, что, подключившись к чужой Игре Воображения, в ней можно оставаться часами, потому что нет ни приемника, ни сигнала, чтобы отключить вас.
Освальд кивнул в знак согласия:
– По сути, мы не в состоянии контролировать подключения. И чем чаще они возникают, тем больше увеличивается их продолжительность. Мы предполагаем, что развивается и сама способность к подключению, поскольку с самого начала формируются более устойчивые нейронные связи.
Кэсси молчала, запустив пальцы в спутанные волосы. Что-то в этой теории не сходилось. Она уже хотела указать на это Освальду, когда он задал свой вопрос.
– Вы помните, как подключились в первый раз? – В его голосе звучало неподдельное любопытство.
– Нет, – ответила она. Отталкивая воспоминание того опыта прочь, его яркость и тепло, и блеклость красок, когда всё закончилось. Она должна оставаться здесь, оставаться в настоящем, не рассеивая внимания. – Хотя не совсем так. Просто в этом не было ничего особенного. А как это было у вас?
– То есть?
– Вы же, наверное, потратили на Игру Воображения больше времени, чем я. И раз вы считаете, что близость в пространстве важна… полагаю, вы нередко находились достаточно близко к другим пользователям.
Освальд пренебрежительно усмехнулся:
– Реальная жизнь – штука требовательная. У меня никогда не было и нет свободного времени, чтобы тратить на Игру Воображения бесконечное количество часов.
– И все же… наверняка есть тысяча, несколько тысяч человек, накопивших не меньшее количество часов, чем я. Профессор Морган, например. Уверена, у нее есть опыт подключения. – Это была всего лишь догадка, вызванная затравленным взглядом Морган, с которым та, впрочем, быстро справилась, когда отрицала возможность подключения. Освальд не стал возражать. – Сотрудники IMAGEN, ранние пользователи… у них у всех есть такой опыт?
– Мы предполагаем, таких людей примерно несколько тысяч. Случаи подключения в относительно небольшом пространстве участились совсем недавно. И по мере того, как мы развиваемся, проблема, конечно, растет: больше новых пользователей, больше пользователей с солидным запасом часов…
– Подождите, я вижу проблему неконтролируемости подключений. Но почему пользователи аннулируют свои аккаунты? Я имею в виду… – Увидев, что он удивленно приподнял брови, она замолчала.
– Не понимаете, почему пользователя беспокоит принудительное, неизвестно откуда взявшееся подключение? – Освальд откинулся на спинку кресла, словно желая получше рассмотреть собеседницу. – Вторжение другого сознания в вашу самую сокровенную, личную фантазию? Преобразование вашего личного опыта в нечто, неподвластное вашему контролю?
– Но это совсем не так. – Даже когда Кэсси произносила эти слова, она слышала белый шум и отдаленный рев. Чувствовала, как горелая резина подбиралась к ее горлу.
– В вашем случае, возможно. Поскольку общая Игра Воображения взаимно формируется каждым из пользователей, характер получаемого опыта, скорее всего, зависит от того, к кому вы подключаетесь. Похоже, вам повезло.
Вспомнив, как не-Алан раскачивался, дергал себя за волосы, она проглотила подступивший к горлу комок. Во рту пересохло.
– А если не повезет… поэтому люди жалуются?
– Знаете, удивительно, но жалоб мало. Если, как и у вас, опыт положительный, то пользователь, вероятно, объясняет это сбоем в системе и молчит, считая, что получает что-то даром. – Кэсси почувствовала, как краска залила лицо, и опустила голову. – А подключения, происходящие без приемников, когда пользователь спит, скорее всего, принимаются за сны. Сладкие сны… или кошмары.
– Но даже если и так, люди же наверняка не молчат.
– Ну, разумеется, – согласился Освальд. – Всегда найдутся желающие поделиться неприятным опытом – в социальных сетях, на форумах, в блогах… И у нас есть стратегии, как справиться с этим. Ради безопасности и удовольствия можно минимизировать ущерб для бренда, для нашей репутации. Но большинство таких пользователей предпочитают не распространяться о своем опыте. Во всяком случае, в интернете. – Его внимание немного ослабло, пока он читал информацию на линзе. – Вы же по образованию психолог? Вот, по-вашему, почему сотни людей держат травмирующие переживания при себе?
На мгновение Кэсси задумалась над его вопросом, затем ответила:
– Только от пользователя зависит, какой будет его Игра Воображения. А она может быть любой, какой захочешь. Поэтому, когда происходит подключение, пользователь думает, что это то, чего он хочет. Даже если…
– Даже если это то, чего он совсем не хочет.
Как же она не догадалась сразу! Если веришь, что тьма, ужас – это часть тебя, твое самое глубокое, бессознательное желание…
– Им стыдно, вот почему, – подвела она итог. Людей заставляют молчать не угрозы, не мольбы, а именно стыд.
Освальд одобрительно улыбнулся:
– Для нас это хорошо, если забыть, что мы по-прежнему теряем их как пользователей. Многие из них входят в группу высокой чистой стоимости. Вы же понимаете, ресурсы тратятся, в первую очередь, на привлечение таких людей. А также вы понимаете, насколько они ценны для нас. И мы не можем позволить себе и дальше отпускать их.
Она действительно понимала. Несмотря на все стратегии IMAGEN, направленные на защиту бренда Игры Воображения, рано или поздно негативного опыта, которым делились в интернете, накопится достаточно, чтобы на него обратили внимание и занялись им всерьез. И тогда выяснится, что, несмотря на всесторонние испытания, на заверения в абсолютной безопасности и лицензию Департамента инноваций, Игра Воображения – не такое уж безопасное контролируемое пространство, каким считали ее пользователи. Для компании наступит критический момент жизни или смерти. Теперь хотя бы понятно, почему Освальд так напряжен, несмотря на все его старания скрыть свое состояние. И еще она начала понимать, какие неимоверные усилия приложила компания, чтобы заполучить ее сюда.
– Эти подключения… Если они происходят напрямую, от человека к человеку, и не контролируются приемником, как можно отследить их? Я имею в виду… откуда вы знаете, что они на самом деле так ужасны?
– Хороший вопрос. Без данных, которые можно отследить, действительно непросто установить факты происходящего. Но существуют различные формы доказательств. Личное свидетельство. Непосредственное наблюдение. И в нескольких случаях нам удалось провести сканирование мозговой активности. Выяснилось, что подключения неизменно сопровождаются всплесками мозговой активности, которые указывают на сильные эмоции. Возможно, и сами подключения обусловлены эмоциями, как положительными, так и отрицательными. Нам удалось идентифицировать нейронные сигнатуры. Страх. Печаль. Гнев. Стыд. Эти самые распространенные. – Он потер переносицу. – Особенно, если происходит сразу несколько подключений одновременно.
