Он насмешливо приподнял бровь.
— Как драматично.
— Наверное, он решил, что недостаточно доходчиво мне объяснил, — вымолвила она, но шутка получилась вымученной. — Вайльд, записка оказалась у меня в сумочке. Как такое возможно? Все были в музыкальном салоне. Он наверняка был среди присутствующих.
— Вы правы. Это мог быть кто угодно. Слуга или даже кто-то из гостей. Я, к сожалению, за этим не следил. Не мог глаз от вас отвести.
— Я польщена.
Мимолетная улыбка скользнула по его губам.
— Вы заманили меня в свою паутину чар, — проворковал он, поднося ее руку к губам.
— Вы никогда не перестанете меня искушать?
Смысл этой фразы был в том, чтобы его упрекнуть, но вместо этого в ней звучал легкий намек на скрытое желание.
— Я же упрямое существо, — напомнил он ей. — И сейчас я настаиваю, чтобы вы как можно скорее отсюда уехали. Где-то здесь затаился ваш враг.
В глазах ее сверкнуло неповиновение, но потом она плотно сжала губы и кивнула.
— Я уже закончила выступление, на которое была ангажирована.
— Увидимся дома. — Он поднес палец к ее губам. — Ни слова против.
Она так мило сморщила носик, что сердце его сжалось.
— Я не глупа, Вайльдхевен, и понимаю, что будет безопаснее, если вы проводите меня домой.
Он галантно предложил ей руку, и она взялась за нее.
— Обычно мужчинам не нравится, когда их считают «безопасными». Это все равно, что быть безобидным, — заметил он, ведя ее назад к лестнице. — Но в данном случае я почту за честь быть вашим героем.
Миранда вернулась в музыкальный салон, Вайльдхевен следовал за ней тенью. Она настояла на том, чтобы отпустить его руку и самостоятельно вернуться к гостям, несмотря на то, что таинственный недоброжелатель, который подбросил ей записку с угрозами в сумочку, мог все еще там находиться. Она заглядывала каждому встречному в глаза, надеясь, что по взгляду сможет определить его. Но ни у кого не выросли рога или копыта, злодей ничем себя не выдал. Она сообщила о своем уходе хозяевам дома и в одиночку спустилась на первый этаж в холл. У двери одиноко стоял единственный лакей, так как музыкальный вечер должен был закончиться не раньше, чем через несколько часов. Она попросила подать ее карету к парадному крыльцу.
Слуга бросился выполнять приказ. Пока она ждала, сверху до нее долетали обрывки праздничного шума, расстроенное бренчание клавиш — очевидно, за фортепиано уселся новичок. Холл казался громадным и пустынным, несмотря на раздававшиеся вдалеке голоса. По коже побежали мурашки, причем совсем не от холода.
Когда она услышала звук шагов, сердце ее и вовсе ухнуло в пятки. Она обернулась, ожидая увидеть того, кого боялась. Но это оказался Вайльдхевен.
Сердце снова начало биться ровно, входя в свой нормальный ритм.
Он кликнул слуг, веля подать свой экипаж. После чего встал рядом с ней, заведя руки за спину, и с невозмутимым видом принялся разглядывать картину с изображенным на ней озером в летний зной. Он вел себя так, словно они были едва знакомы.
О, она-то знала, что это не так! Она с трудом сохраняла маску безразличия, борясь с желанием броситься к нему в объятия, чтобы в его сильных руках почувствовать себя в безопасности. Вайльдхевен с его врожденным обаянием и деликатной настойчивостью казался ей единственным оплотом спокойствия и уверенности в этом бушующем сумасшедшем мире. Перед ним практически невозможно было устоять.
Это было весьма опасно при ее нынешней уязвимости. Кто-то желал ей зла, и она понятия не имела, кто это мог быть. Насколько ей было известно, она никому не сделала ничего плохого. Но записки с угрозами и головорез, который на днях на нее напал, говорили об ином. Кто-то хотел выжить ее из Лондона.
Наверное, стоило подчиниться чужой воле.
Заработка от следующих двух выступлений им с Джеймсом хватило бы надолго, но, наверное, будет гораздо безопаснее для них двоих, если она возьмет уже имеющиеся сбережения и сбежит в деревню. Позже она сможет связаться с Тадеушем, чтобы забрать у него то, что осталось от маминого наследства.
Но в то же время как больно было уходить от человека, который сейчас стоял с ней рядом!
Откуда-то снизу поднялась Энни — ей сообщили, что ее хозяйка уезжает. Она бросила на Миранду недоумевающий взгляд. Но тут Вайльдхевен едва заметно качнул головой, подзывая ее к себе. Когда Энни подошла, он наклонился к ее уху и стал быстро говорить ей что-то вполголоса. Они кивнула, лицо ее стало встревоженным. Она еще раз посмотрела на Миранду. Со страхом. Озабоченно.
Прибыл наконец экипаж Миранды, лакей у двери вышел из ступора.
Вайльд взглянул в ее сторону.
— Вы поедете в моем экипаже со мной, — прошептал он еле слышно. — Вашу карету мы пошлем вперед, чтобы сбить с толку того, кто может за вами последовать. Дайте Энни свой плащ.
Этот мягкий, но настойчивый приказ вызвал у нее прилив теплых чувств. Она не раз замечала, что он никогда не был жесток ни с одним из слуг. И тем не менее все знали, кто в доме хозяин. Прежде этот властный тон заставил бы ее взбунтоваться. Но теперь…
Теперь он вселял в нее чувство безопасности.
Без лишних слов она сняла с плеч свой плащ и отдала его Энни. Взамен горничная протянула свою поношенную накидку, которую Миранда с благодарностью приняла. Обе надвинули на лица капюшоны, чтобы их нельзя было узнать, а Вайльд тем временем объяснил им их дальнейшие действия.
Когда они предстали перед лакеем, перевоплощение было полным.
— Позвольте провести вас к вашей карете, графиня, — сказал Вайльд, подставляя Энни руку. Она молча кивнула и взяла его под руку. Миранда побежала вслед за ними, как служанка.
Она подождала в тени, пока Вайльд демонстративно помогал Энни усесться в карету. И когда Джон, кучер, подстегнул лошадей, Вайльд подал ей знак. Он подошел к своей карете с изображенным на дверце гербом рода Вайльдхевенов, она подбежала к нему, схватилась за протянутую руку, и он сильным рывком чуть ли не швырнул ее в салон, делая все как можно быстрее. Он затолкал ее внутрь и следом забрался сам.
Она приземлилась на сиденье как раз напротив него, сердце ее бешено колотилось, она громко и часто дышала. Дверца закрылась, и Вайльд костяшками пальцев побарабанил по крыше. Хорошо подрессоренный экипаж тронулся с места.
Теперь они были в безопасности.
— Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы расстроить планы ваших недоброжелателей, — сказал он. Его голос в полумраке кареты действовал на нее успокаивающе, согревал, словно теплый плед. Она сумела разглядеть, как блеснули в улыбке его зубы.
В этом переменчивом мире он был единственной надежной опорой. Человек, которого она поначалу приняла за мерзавца, оказался настоящим джентльменом — человеком чести, которому не чуждо сострадание. Стоит ей захотеть, и он возьмет ее под свое крыло, укутает в мягкие шелка и будет лелеять в безопасности и комфорте. Она ни в чем не будет нуждаться.
