Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
К. Ф. Рылеева), зовут иначе, чем «реальную» дочь «реального» судьи Кочубея, бежавшую от отца к Мазепе. Пушкин указывает в примечаниях на это «прозаическое» имя – Матрена. Благодаря этому, с одной стороны, задается поэтическая дистанция между «грубой» историей и ее художественным образом, с другой – условный образ гордой любовницы «опрокидывается» в реальное историческое пространство.
Беспредельно наивной Марией движет одно чувство – любовь. Сначала – любовь к отцу; затем, после родительского отказа Мазепе и ночного бегства из дому, – любовь юной красавицы к старому, но мудрому и сильному «вождю». Любовь, не знающая никаких преград. Пушкин специально подчеркивает, что Мария – крестная дочь Мазепы, а это делает их союз вдвойне беззаконным, вдвойне сомнительным, намекая на «духовный инцест», некое подобие кровосмесительства. Даже о заговоре Мазепы против Петра она (в 1-й сцене 2-й части) узнает только потому, что рядом с любимым появляется некая Дульская (как выясняется, «всего лишь» агент политического заговора). Поняв, что речь идет не о любовной измене ей, а о гражданской измене Петру и России, Мария тут же успокаивается и мысленно примеряет корону на Мазепу: «Твоим сединам как пристанет / Корона царская!» Под конец разговора замысливший неладное Мазепа испытывает любовницу и требует ответить, кого бы она выбрала, если бы пришлось, – его или отца; та, поколебавшись, выбирает любовника. И – ни тени подозрения, ни проблеска догадки.
Живописуя героиню (вплоть до конца 2-й части) одной краской, Пушкин «заставляет» ее мирно почивать в ночь перед казнью. Эта романтическая наивность Марии «удобна» автору с сюжетной точки зрения. Во-первых, Мазепе дана возможность поразмышлять о власти и любви над мирно спящей любовницей; во-вторых, достигается эффект внезапности, когда несчастная мать пробирается в опочивальню дочери и рассказывает ей о предстоящей казни отца, умоляя разжалобить Мазепу; в-третьих, именно потому, что Мария ни о чем не ведает, она долго приходит в себя и еще дольше убеждается в правоте матери, упуская драгоценное время. Естественно, что, когда бедные женщины являются на место казни, отца уже нет в живых. Потрясенная Мария бежит; погоня бесполезна.
И как первое бегство, из родительского дома, переключает образ Марии в байронический регистр, так второе, из дома Мазепы, позволяет ей переместиться в пространство эпоса. Внезапно увидев, как страшна реальность и как коварна любовь, Мария утрачивает смысл жизни – и вместе с ним разум. Она появляется в конце 3-й части, т. е. в финале поэмы, чтобы поневоле произнести страшный – и личный, и собственно исторический – приговор Мазепе, бежавшему с Карлом от мощи Петра. После этого ей остается совершить последний переход – в вечное пространство народной памяти. Последние строки поэмы навсегда «прописывают» Марию в песне седого бандуриста – и окончательно примиряют с покинутой ею жизнью.
Петр – главный положительный герой третьей части поэмы. «Петровская» тема естественно возникает в «Полтаве». Романтический сюжет о «беззаконной любви» гетмана Мазепы и Марии Кочубей разворачивается на фоне эпохи, когда «Россия молодая / <…> / Мужала с гением Петра». Да и сама сюжетная коллизия (отец Марии судья Кочубей доносит русской власти на изменника Мазепу) невозможна без «косвенного» участия русского царя, без его жестокой ошибки (с ведома Петра донос пересылают Мазепе, Кочубей гибнет, Мария сходит с ума).
И все-таки тема одно, а персонаж – другое. Пока сам Петр остается в сюжетной тени, расстановка сил в поэме соответствует неписаным правилам Байрона. Антагонист Мазепы – оскорбленный отец Кочубей, основной конфликт – любовнопсихологический и т. д. Но в последней, 3-й части Пушкин, описывая Полтавскую битву России с Карлом XII и Мазепой, вводит Петра в состав действующих лиц. И сразу все пропорции меняются. Мазепа из любовного героя превращается в антагониста русского царя; Кочубей перестаёт казаться неудачным антагонистом Мазепы и становится трагическим союзником победителя, который хоть и отдал его на растерзание врагу, но в конце концов признал свою ошибку!. Даже казавшиеся назойливыми и неоправданными оценочные эпитеты, которыми автор «награждал» изменника Мазепу, вдруг обретают художественно-идеологический смысл.
Как все остальные герои «Полтавы» (кроме слабого Карла, чьи психологические черты в «Медном Всаднике» Пушкин перенесет на образ Александра I), Петр наделен сильным характером. Как все они, не знает промежуточных состояний: если гневен, то гневен, если весел, то весел, если добр, то добр. (Другое дело, что автор, описывая героя, садящегося на коня, использует оксюморон – «<…> Лик его ужасен / <…> Он прекрасен»; это лишь усиливает эффектность образа.) Но в отличие от остальных Петр движим не местью, не жаждой власти, а высокой страстью государственного строительства.
Решение «сдать» Кочубея Мазепе – трагическая ошибка, а не преступление; она не снижает образ Петра. Пушкин считает необходимым выстроить параллельные описания: Мазепа перед боем – Петр перед боем; Мазепа после казни Кочубея (т. е. после победы, одержанной над врагом) – Петр после победы над Карлом и Мазепой, пьющий за здоровье врагов. Это дает возможность подчеркнуть «качественное» различие между ними. Для одного власть – орудие насилия, для другого – инструмент общегосударственного творчества. Сила Петра – это мощь молодой империи, за которой (по Пушкину) – правда Истории; он связан со стихией рождающегося света («Горит восток зарею новой»), тогда как Мазепа – с ночной стихией (сцена перед казнью Кочубея). И потому Петр в «Полтаве» – идеальный герой исторического эпоса.
За год до поэмы был начат роман «Арап Петра Великого», где тот же мотив (еще раньше заявленный в стихотворении «Стансы») впервые прошел сюжетную обработку. И в дальнейшем Пушкин будет возвращаться к нему, всякий раз сложно взаимодействуя с идеологическим мифом о Петре Великом как идеальном прообразе Николая I, споря с самим собой, разворачивая отдельные «петровские» фрагменты поэмы в самостоятельные произведения (ср. строки о Петре, пьющем за здоровье врагов, со стихотворением «Пир Петра Первого», 1835).
Что почитать
М. О. Гершензон. Мудрость Пушкина. М., 1919. (Книга есть в открытом доступе: http://predanie.ru/gershenzon-mihailosipovich/book/217156-tom-i-mudrost-pushkina/#toc45).
Ю. М. Лотман. Посвящение «Полтавы» (адресат, текст, функция) // Лотман Ю. М. Избр. статьи: В 3 т. Т. 2. Таллинн, 1992.
«Роман в письмах»
(1829; не завершен; при жизни поэта не публ.; впервые, с пропусками, опубл – 1857)
Владимир – не родовитый, но богатый столичный дворянин; он отправляется вслед за бедной, но принадлежащей к древней фамилии возлюбленной Лизой в деревню. Из переписки со столичным другом становится известно, что некогда Владимир принадлежал к поколению «серьезных» молодых людей, которые являлись в 1818 году на бал, «не снимая шпаг» (т. е. к декабристскому поколению). Но принадлежал именно к поколению, а не к тайным обществам. Теперь, в 1829-м, остепенившись и душевно возмужав, он склоняется к мысли, что звание помещика есть своего рода служба и «патриаршеская» жизнь может – и должна –
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
