И тут с мертвым телом произошло что-то странное. Оно на глазах стало высыхать, превращаясь в тощее подобие скелета, обтянутого пергаментно-желтой кожей — в то время как сияние силы в медведе стало вдруг нестерпимо ярким. Подскочив ко второму воину, дингир не напрягаясь, совершенно легко отрубил ему голову.
А потом он обернулся к Эшу.
Теперь медведь действительно скорее напоминал зверя, чем человека. Он стал выше себя прежнего головы на четыре, плечи неестественно раздались, толстые и бугристые от железных мускулов руки удлинились.
И тогда Эша осенило.
Его противник тоже был стервятником. Только поглощал он не дух и не духов, а плоть.
Ощерив выдвинувшиеся вперед клыки, медведь проговорил:
— Не думал я, что в первом же бою придется потерять двух воинов — да будет благословенна их жертва! Но, видимо, такова судьба, — сказал он, играя боевым топором в руках.
— Не смог убить врага — и убил друзей, чтобы стать сильнее? — ответил Эш, глядя на него с нескрываемым отвращением. — Это не судьба, приятель. А их бесконечная глупость и твое личное скотство.
— Они мне не друзья, а верные подданные. Преданные рабы, готовые положить свою жизнь ради великой победы их господина! — взревел медведь. — И это — служение, которого тебе своим убогим умом не понять!.. Потому что все вы — отбросы аристократии, и видите только одну цель — собственную выгоду.
— В самом деле? — прищурился Эш. — А эти овцы свои головы подставили разве не для твоей выгоды?
— Господин подарит нам тринадцатую акаду, которая создаст новый защищенный мир во Внешнем круге! — с гневом воскликнул третий фанатик, все еще стоявший на коленях рядом с трупами двух других, держа наготове свой меч. — Он — великий спаситель!..
— Который идет по трупам и требует кровавой жертвы?! Хорош спаситель!..
И в это мгновение в чертах медведя Эшу вдруг померещилось отдаленное сходство с Аваррой.
Идти по трупам к цели. Убивать одних, чтобы потом убить других, чтобы дать власть великому спасителю, способному остановить войну.
Определенно, они чем-то были похожи.
И ни один из них не мог на самом деле желать добра тем, кого использовал. Потому что искренне желать спасения можно только тем, кто дорог тебе.
— Я иду царской дорогой, раб, — ответил Эшу медведь. — Но тебе, стоящему внизу, не понять моего пути!..
— Это ты не понял царского пути, — неожиданно для себя самого заявил Эш, чувствуя, как от ярости кровь в его жилах превращается в жидкий огонь. — Тебя обманули, дингир. Идти по спинам рабов — это совсем другая дорога. Она для мерзавцев и трусов. Истинные цари идут не по спинам подданных, а по спинам своих поверженных врагов! Я покажу…
Эш бросился к медведю, и под его ногами чернела и выгорала трава. Два дымных крыла за спиной распахнулись, как для полета, обе руки превратились в воронью лапу с острыми длинными лезвиями когтей. Эш чувствовал, как от стигмы ноет и жжется спина — рисунок вновь разрастался, делая его все больше вороном.
Ощущение переполненности силой вдруг растаяло. Но не потому что энергии стало меньше, а будто само вместилище стало просторней.
«Хорошо, — услышал он голос духа. — Очень хорошо! Теперь ты сможешь больше…»
Плотоядно ощерившись, медведь замахнулся топором, придавая оружию столько энергии, что оно вспыхнуло белым…
И тут Эш вдруг увидел, как его движения становятся все более плавными, будто в состоянии терпения ворона.
Но это было что-то другое. Что-то новое, открывшееся Эшу после увеличения стигмы.
И вместо привычного уклонения он просто шагнул назад — и оказался вдруг значительно дальше от своего противника.
«Мерцание ворона, — пояснил Эшу на ухо хриплый голос. — Одна из моих высших способностей. А теперь просто убей его…»
Медведь наносил удар за ударом, пытаясь прижать противника к большому серому валуну у дороги, с которого начиналась длинная цепь похожих камней. Он ревел, наполненное силой оружие сверкало.
А Эш просто мерцал. Он делал лишь один шаг — и мгновенно оказывался на расстоянии минимум пяти шагов.
Когда прямо за его спиной оказался серый камень размером с небольшой дом Медведь с победоносным ревом занес свой топор…
Эш отступил в самый последний момент. Топор с оглушительным грохотом вонзился прямо в камень, как в дерево. От зажатого в тиски оружия вверх и вниз с треском побежала трещина.
А молодой ворон, подскочив почти вплотную к медведю, погрузил ему в спину сразу две когтистые руки. Наполненные энергией духа когти вошли в плоть, как в желе. Рывок — и Эш вырвал из спины дингира кусок окровавленного позвоночника.
Медведь взревел. Выпустив оружие из рук, он все еще пытался удержаться на ногах, цепляясь за поросший желтым лишайником шершавый камень, оставляя кровавые полосы от сорванных ногтей, пока не рухнул Эшу под ноги.
— Вот я и взошел на еще одну ступень, — сказал молодой ворон, склонившись над поверженным врагом. Липкой и алой ладонью Эш коснулся медвежьей стигмы у него на плече.
Глаза побежденного дингира померкли.
Энергия умирающего быстро наполняла Эша, но в этот раз в силе побежденного врага почему-то не было ничего опьяняющего. Просто — сила…
И тут до него донесся вскрик Шеды.
Резко выпрямившись, Эш обернулся.
Мерин Шеды с хрипением бился на земле, роняя белую пену с губ. А из его бока, разрывая шкуру, выбирались новорожденные наездники.
Твою ж акаду, в пылу битвы он совсем забыл о втором дингире!..
Повернувшись к вересковым зарослям, парень собрал всю свою ярость и выплеснул ее из себя.
Он ожидал большой всплеск пламени. Но на деле получилось нечто совсем иное.
Огненная стена с гудением полыхнула по вереску. Зеленые побеги зашипели, чернея и съеживаясь на глазах.
Эш сам отшатнулся, глядя на то, как огонь медленно угасает по краям большой черной проплешины.
Столько пламени он не ожидал!
И тут парень заметил в середине выжженного пятна что-то странное, похожее на кусок почерневшего дерева. Вот только над ним едва различимо проступало свечение, как над живым человеком, наполненным энергией стигмы.
Человек?..
Второй дингир?.. Тот самый, что до сих пор прятался в зелени и атаковал исподтишка?
Эш двинулся по направлению к силуэту, и чем ближе он подходил, тем тревожней становилось на душе.
Слишком уж маленькой казалась ему фигура.
Даже не фигура, а фигурка. Как если бы это был…
У Эша внутри все оборвалось.
Посреди выжженного пятна рядом с почерневшим пнем некогда росшего здесь дерева лежал ребенок лет пяти. На тонкой шее все еще светилась стигма наездника, а на поясе у него или у нее был прицеплен несоразмерно огромный для такой фигурки полновесный полуторный меч.
