Книга Два билета из декрета - Каролина Шевцова

Приступ облегчения накрыл комнату пушистым облаком: на самом деле меня никто не держит, и через минуту я окажусь на улице. Дыхание стало ровным и легким. Шум в голове едва ощутимо пересекался с рваным стуком сердца, но я понимала, что скоро все пройдет. Станет, как прежде.

- Скажи, куда ты повесила куртку, я принесу.

- Ага... - признание в очередной глупости давалось с трудом. - Тут вот вышла небольшая проблема. Маленький симпл-димпл, как говорится: я пришла без куртки.

Послышалось тяжелое дыхание Игнатова. Ощущая, что ему не понравился этот ответ, я поспешно добавила:

- Накажешь меня как-нибудь потом, сейчас помоги найти толстовку. Она большая, черная, с капюшоном. Ты ее ни с чем не перепутаешь, потому что… никто другой не додумался бы прийти в таком.

- Ну, это разумеется, - пробурчал он.

Луч его фонарика выхватил застывшее в ухмылке лицо, потом скользнул на вешалки, и шеф медленно побрел в сторону висящей в ряд одежды. Пол Анка завел песню во второй раз: видимо, она стояла на повторе. Но магия улетучилась, и мне больше не хотелось выполнять приказы певца так, словно он был заклинателем тайных желаний. Красивый голос и красивая музыка, не более того.

- Приехать сюда в кофте – глупость даже по твоим меркам, - недовольно произнес Игнатов, скрытый висящим пальто песочного цвета. Очень красивое, баснословно дорогое, оно наверняка было бы мне к лицу куда больше старой толстовки.

- Виталик, ты заметил, что ведешь себя, как воспитатель в детском саду? Тебе все время хочется меня накормить и одеть потеплее, - я постаралась разрядить обстановку шуткой.

- О, Яна, если бы ты знала, что я на самом деле хочу с тобой сделать, тебе бы было не до смеха, - тихо прошелестел знакомый голос.

От такой откровенности у меня даже уши покраснели, но я получила то, что заслужила. Впредь буду держать язык за зубами.

Через минуту я увидела приближающийся луч света, Виталик вернулся обратно, в руках у него была моя толстовка.

- Подними руки, я помогу тебе одеться.

- Да я и сама справлюсь.

- Вверх руки, Яна, - мягко повторил Игнатов, и я поняла, что не смогу ослушаться.

Приятная велюровая ткань заструилась по плечам и опустилась вниз, прикрывая ягодицы. Мне и без того было жарко, тело горело, но выйти на улицу в одном только платье я не могла: Игнатов бы не разрешил. Поэтому я покорно поправила на талии складки пушистой безразмерной кофты и улыбнулась.

- Прощай, хорошая девочка Яна, - почти нежно прошептал Виталик.

- Прощай? Разве мы больше не увидимся?

Песня заиграла в третий раз, но никто уже не обращал на нее внимания.

- Так, как сегодня – нет. В понедельник мы оба наденем маски, я свою так точно. Но спасибо тебе за этот вечер. - Он осторожно провел рукой по моему плечу. Длинные жилистые пальцы погрузились в мягкий ворс ткани, и я, зачарованная этим жестом, не сразу заметила электричество в воздухе вокруг.

Игнатов замер. Напрягся. Дотронулся второй рукой до края толстовки и зажал его между пальцев, пробуя на ощупь. О-о-о, святые хачапури, только сейчас я вспомнила, что именно в этой чертовой телогрейке была в первый день в офисе, в ней же дала отпор наглому картавому целовальнику в темном архиве – и теперь надела ее сюда. Ну и дура ты, Яна, ну и угораздило же тебя!!!

Я с ужасом ждала реакции шефа, вжав голову в плечи.

Он отстранился, пытаясь рассмотреть мое лицо, и вдруг облегченно захохотал. Я впервые слышала его смех, такой открытый и искренний, будто бы после сотни напрасных попыток Игнатов решил сложную головоломку.

- Ну, в принципе, это было очевидно. Я идиот, раз не догадался раньше.

- Не догадался… о чем? - еле слышно спросила, и без того зная ответ.

Он осторожно прижал меня к себе и прошептал, не отводя взгляда черных уверенных глаз от моего рта:

- Вот ты и попалась… малышка.

Виталик вел себя, как каторжник, наконец сбежавший на свободу. Он был груб, решителен и жаден. Его рука заскользила у меня под толстовкой, пальцы поднялись от поясницы по шнуровке корсета вверх и застыли на лопатках, там, где начинался вырез платья. Я чувствовала жар его тела. Кожа к коже. Он прижал меня к себе, так близко, что было не вдохнуть. Чертов корсет, чертово платье… В тот момент все барьеры в моей голове слетали в адское пекло, потому что я и сама горела где-то там в аду. Мне было жарко – и это оказалось прекрасно. Я почувствовала, как он накрутил на кулак мои волосы и слегка оттянул их назад, чтобы рассмотреть мое лицо. Убедиться в чем-то? Боже, да в чем, все было очевидно и так. Здесь и сейчас, пожалуйста, полюби меня, пока я снова себе это не запретила.

Его дыхание опалило шею, короткими рваными поцелуями он проложил дорожку от ключицы до мочки уха и с нажимом прикусил кожу. Завтра останутся следы, но сегодня мне было на это плевать. Сегодня я снова жила.

Первой нервы сдали у меня, и я кинулась вперед, ища его сухие жесткие губы. Дыхание, биение сердец, скручивающееся в узел желание – мы разделили эту вечность на двоих, и стало все равно, где грань, когда заканчивался он и начиналась я. Игнатов подхватил меня ладонями под ягодицы и с силой прижал к себе, так, чтобы я могла в полной мере ощутить собственную власть над ним. Она была безгранична. Я никогда не чувствовала себя королевой бала, просто не моя роль, но именно в тот момент меня короновали. Он сделал это.

Виталик глухо прорычал в мои сомкнутые губы и отстранился, иначе бы стало слишком поздно.

Это было похоже на мучительную пытку, которую хочется повторить вновь. Ты знаешь о боли, ты мечтаешь о боли. Боль отныне твое имя.

Я едва дышала, пол под ногами дрожал, и, ища опору, руки вцепились в лацканы черного пиджака. Игнатов опустил голову мне на лоб и осторожно гладил пальцами по спине, чтобы мы оба, наконец, успокоились. Пол Анка шарманкой завел свою балладу, посвященную мне одной, теперь я в этом была уверенна.

- Нашел, - Виталик тихо озвучил данное когда-то в архиве обещание.

- И убил, - я печально подвела итог.

***

Где-то наверху, приглушенный перекрытием, раздавался бой кремлевских часов. Кажется, шеф решил выжать из безумной коровы последнюю каплю шизофрении  и завершил октябрьский новогодний корпоратив речью президента и курантами. В этом сумасшедшем доме у меня не было ни шанса остаться нормальной.

Красивая, но такая однообразная песня оборвалась на полуслове. Я с усилием отцепила руки от пиджака Виталика и, набрав в грудь воздух, попыталась что-то сказать, как-то оправдаться. Но слов больше не было. Он забрал все слова, оставив лишь терпкий запах своего парфюма на моих ладонях.

- Одному из нас нужно уйти отсюда. - Увидев мое недоумение, В.Г. добавил: - Сейчас тут будет столпотворение, все пойдут на улицу смотреть фейерверки и увидят здесь… настоящий салют. Меня вопросы не смутят, я за свои действия отвечу. А ты? Готова?